А. Гасанов - По рогам!.. сборник рассказов №-12

Мужчина резко встаёт, поворачивается к жене спиной, хмурясь поправляет в сотый раз сумки на верхней полке, подчёркнуто быстро выходит из купе к окну. Следующие полчаса он так и стоит к нам спиной и если бы он стал при этом тихо вздрагивать, рыдая, я бы уже не удивился. Дочка с мамой, серые от ужаса, не решаются пить чай без отца, украдкой посматривая на сгорбленную от горя фигуру. Чё они натворили? В моей голове мелькают сумасшедшие варианты, один хлеще другого. По их вине поезд задавил его любимую собаку? Дома оставили утюг, плойку и фен включенными? Отдали мошенникам на вокзале все деньги, включая карманные?

Тяжело вздохнув в который раз, мужчина обречённо уходит в сторону тамбура.

Я тоже ухожу, набираю кипятку, покупаю у пухленькой смешливой проводницы пряники, сажусь пить чай с газетой перед носом. Мужчина возвращается умытый, мрачный, с мокрыми челкой и бровями. Словно заплаканный. Жена робко протягивает ему полотенце. Он презрительно кривит верхнюю губу:

– Да иди ты…

…Ехать мне с этой семейкой посчастливилось два с половиной дня. Всё это время мужчина дулся, как индюк, а его жена и дочка сидели, поджав под себя ноги и испуганно молчали. Я наивно надеялся всякий раз, что через час-другой он, наконец, успокоится, и мы нормально проведём остаток дороги. Нет, все попытки женщины к примирению заканчивались горьким отмахиванием и демонстративным уходом то к окну, то ещё куда. А когда мужчина принёс в купе пару беляшей и кефир, принципиально отдельно принимая пищу, постелив себе на колени газету, я уже был твёрдо уверен – либо жена с дочкой надругались над могилой его матери, либо пытались подставить его, подкинув наркотики.

…Ехать мне оставалось ещё час-полтора. Я практически собрался, и валяюсь, одетый. Скучно глазею в замусоленный и разгаданный кроссворд. Витя опять ушёл куда-то с утра, повесив голову и хлопнув дверью купе, и мои попутчицы не решаются – собираться уже или нет?

Тишину разряжает мой телефон.

Поднимаю:

– Ало. Да. Привет. Нормально. Да, хорошо. Нет, не замёрз. Угу. Нет, хорошо. Нет-нет, нормально. Угу. Через два часа. Да. Прибытие в три пятнадцать и там ещё двадцать минут. Угу.

Жена сбивчиво рассказывает, как сын грозил в садике «побить прям по животу» кого-то, за то, что тот плюётся. Не поймёт, смешно это или нет?

Я смеюсь:

– Ха-ха! Всё правильно! Папин сын! Только пусть сначала предупредит. Скажи ему – пусть скажет, «ещё раз так сделаешь, мол, по морде получишь»!..

Жена успокаивается, но всё-равно смеётся взволнованно:

– Ты чё делаешь-то? Скучно там? Чего так тихо у вас? Ты один, что ли?

– Да нет. Всё нормально. Лежу вот, кроссворд разгадываю, – я нахожу первое попавшееся слово, – «хищное млекопитающее, семейства псовых, с ценным мехом», – чтобы не заподозрила обман, упрощаю задачу, – вторая и четвертая – «е», пять букв. Первая «пэ», скорее всего… Г-м…

Две секунды думает:

– Первая «пэ»?

– Угу.

– «Песец»!

– Тфу, блин… Вот бамбук! Действительно… «Пе-сец»…, – делаю вид, что пишу.

– Ну, ладно, давай. У меня кипит! Не задерживайся.

– Хорошо. Давай!

Вижу, что мои дамы слабо улыбнулись над моим «бамбуком», спрашиваю запросто:

– Чего случилось-то у вас, девчонки? Потеряли что-то?…

Женщина опасливо косится на пустой проход и чуть наклонившись ко мне, тихо говорит:

– Перед отъездом Витя просил, что бы я напомнила ему, что он оставил свою серёжку в ванной на полочке. А я забыла…

Отодвинувшись, женщина чуть помолчала и добавила тихо:

– Говорит, «как дурак еду теперь»… «С дыркой и без серёжки»…

Действительно… Песец…

****

… – Так расписываться-то он будет?, – Светка с интересом рассматривает огромное фото на стене, – Слышь? Где ты?

– Пока не знаем, Свет. Поживём увидим!., – кричит с кухни Наташка. Выключает воду и приходит в комнату, вытирая руки полотенцем, – Говорит, «ещё не нагулялся».

Светка подходит ближе к фотографии:

– Вроди бы ничего… Симпатичный. Накачанный. Это ты, что ли, фото увеличила?

– Нет. Он сам. У него много таких. В той комнате тоже висит.

Светка удивляется, дурашливо косится на подругу:

– «Сам»?

– Угу.

– И повесил, скажи, сам?

Наташка просто кивает, устало садится на диван. Светка многозначительно «хымкает» и осматривает фото внимательнее:

– А фоткал кто?

– Сам.

Светка ещё выше поднимает брови:

– «Са-ам»?

– Угу.

– Ин-нтересненько…

Рассмотрев детально обнажённого по пояс красавца, словно только что вышедшего из душа, с полотенцем на бёдрах, девушка задумывается о чём-то.

– А насчёт Кирюхи что? Как они?

Наташа длинно вздыхает, устало шмыгает носом:

– Нормально, вроди бы… Говорит, если надо – воспитает, как своего. «Настоящего мужика, говорит, сделаю из пацана.»

– Ин-нтересненько… Работает, говоришь?

– Да… Месяц уже отработал. На фирме какой-то…

Светка плюхается рядом с подругой и снизу таращится на портрет:

– Ин-нтере… Как это – «месяц»?, – поворачивается удивлённо, – а раньше он… где?..

Наташа встаёт, раскладывает на столе детские маечки, трусики для глажки:

– Говорит, раньше не работал.

– В двадцать восемь лет-то?

– Угу.

– Интересно…

В комнату тихо входит четырёхлетний Кирилл. Светка «охает», протягивает ему руки, улыбаясь всем своим видом:

– У ти бози мой, кто пласнулся! Пасматлите, кто там у нас плисол!.. Ой, кто плисол!.. Иди сюда, иди к тёте скорее! Иди ко мне!

Кирилл спросонья удивляется, улыбается, но подбегает к матери, прячет лицо в подол юбки. Света встаёт и, скрючившись Бабкой Ёжкой, смешно пританцовывает, осторожно подходит к мальчику:

– А это кто такой? Это Кирилл наш, что ли? А? Это Кирилл, что ли наш?

Наташа разлепляет осторожно ручки ребёнка:

– Ну ты чего, Кирюш? Отпусти, упаду я так. Тётя Света пришла. Отпусти. Поздоровайся. Скажи: «Здра-асти, тётя Света!» Скажи.

Кирилл чуть отрывает лицо от юбки, одно мгновение косит глаз на красивую тётю Свету и вновь прячется.

Наташа с трудом отрывает от себя сына, садится на диван, Кирилл тут же кидается к ней «на ручки», краснея и украдкой глядя на Свету.

– Вот так и живём мы с Кирюшей. Вот такушки и живём.«Та-акушки и живём! Та-акушки и живём!» Да?, – понянчив и расцеловав ребёнка в обе щёки, Наташа проверяет у него трусики, – Вот и молодец. Ох, и молодец! Трусики сухи-ие у нас. Да? Молодец! Иди к тёте. Пойдёшь?

Света с готовностью предлагает себя, улыбаясь:

– Пойдёшь ко мне? А? Кирюш? Пойдёшь?

Мальчик низко опускает голову и краснеет, как помидор, крепко держась за мамину руку.

– Пойдёшь?, – не унимается Света.

Кирилл чуть мотает головой, и опять зарывается носом в мамину грудь.

– Вот ты какой бяка! К тёте не хочешь идти.