Алик Гасанов - Над потолком. Сборник стихов

Мы точим крючья и куём мортиры.
Доспехами гремя на все лады.
Карательных отрядов командиры,
Цепями требуем держать ряды.
Заведено так было век от века;
Чтобы сдержать свободы дерзкий пыл,
Мы на цепи держали человека,
И на цепи он ел, и спал, и жил.
Увечь! Ослабнет и сгниёт калека.
Наперекор, в зубовный скрежет жил,
Заковывали в цепи человека.
Он пел
В цепях.
Мечтал
В цепях.
Любил…
****

Над озером стальным
Взметнулись злые чайки
Бровей твоих укор
Зеркальному окну.

И смотрит на тебя
Чудачка в старой майке
Жалеет и винит
Во всём себя одну.

А торопливый дождь
Поёт, что где-то лето
И ты бредёшь сквозь рожь,
Как камышовый кот.

Всё это было где-то.
Всё это будет где-то.
Лишь пальцы сигарета
Дотлеет, обожжёт.
****

Уличённый на краже мечты,
Злой любимец
Разлуки,
Шариатом отмеченный вор
Человек,
Отрубил сам себе я тобою любимые руки,
И простил уж давно,
А обнять не сумею во век.
Так, лишённый ветвей карагач,
Смотрит в небо на птичье беспечье,
Цепкость пальцев на коже ветвей
Освященно храня,
Я хочу сохранить что-нибудь о себе человечье.
Я мечтаю оставить хоть что-нибудь,
Но про меня.
****

С сентября ты не слышал о маме…
Я, мусоля заветный конверт,
Торопливо гремел сапогами,
Предвкушая экспромтом «концерт».
Сладок юмор армейского шарма.
Ты под хохот плясал, как умел,
А потом онемела казарма.
Друг мой плакал и жить не хотел.
…Друг мой старый, ты жив ли, курдас 1 1 (каз.) – обращение к ровеснику-другу. ?
Сколько зим, сколько осеней, лет?
До сих пор не забыть твоих глаз.
И раскрытый у сердца конверт.

Крадучись в ночь близ спящего села,
Речного льда заиндевелой кромкой
Хрустят наследники ворованных икон,
Грабителей достойные потомки.
Не в силах скрыть истомы золотой,
Взирая жадно, дышат сквозь забрала.
Неслышным эхом шаркают пятой,
Колонны пятой псы колонных залов.
Нетерпеливо губы утирая,
Заморский кат привычно меч занёс,
Расчётливо меж спящих выбирая,
Кто меньше защищён из братьев рос.
…О сердце Киевской Руси,
Как об одежде жребий брошен.
И, голоси, не голоси,
Стервятник ждёт… Не зван, не прошен.
Позорна чуждая заплата:
Мы в сучьей западной войне.
Брат на колени ставит брата
В угоду алчной сатане.
****

Метит в урки пэтэушник Шурка.
Чернобурка, дырка от окурка.
Но не красит рыжий болт придурка.
За версту заметно: чурка чуркой.
Бреет голову «жиллетом» Александр.
Плеер, и зимой и летом Стиви Уандер.
У него два пистолета и экспандер.
Зубочистка, в дырке кориандр.
Нет у Сани ни одной минутки.
Куча дел и это вам ни шутки.
Знают все в районе проститутки:
Он крутой и деловой, аж жутко.
Толщиною в палец цепь у Саши.
Саша чётко знает где «не наши».
Формируется из Шуры шкура.
А пока наш Шурка просто шкурка.
****

В памяти так и мелькают огрехи,
Тяжко вздыхает комсорг,
Горе-товарищи, лже-пустобрехи
Помнят шестнадцатый год.

Как сыпал орехи карманов прорехами
В пыль и следы босых ног:
«Барин приехали! Барин приехали!
Барин! Храни его Бог!»…
****

Собрал бутылки,
Смёл в траву
С дорожек листья
Волшебный дворник
По утру.
И стало чисто…

Под вечер вышли
Колдуны и злые феи.
Пустые пачки
Разбросали
По аллее…

Под утро вновь
Сюда придёт
Ашот с метлою.
Окурки в парке соберёт
За нас с тобою…
****

Колышек осиновый строгаю.
Гладко и прилежно завострю.
И пройду бумагою по краю,
Каждую занозку ошкурю.

И отполируется до блеска,
И окрепнет, тонок, чист и строг.
И дождётся своего бурлеска,
И войдёт под самый черенок.

И врастёт мой колышек под сердцем.
Пустит корни, к сроку даст побег.
И цвести ты станешь иноверцем.
И полюбишь колышек навек.

Я прошёл бумагою по краю…
Колышек блестел со всех сторон…
Только мы с тобой наверно знаем,
Как он идеально завострён.
****

Рыбак попрал порядок грядок
Арен в кровавой ирригации.
Меч деревянный тих и гладок,
Поднёс скиссор, поборник грации.
Охот спортивных тех трофеем
Со стен Регилл смотрю анфас.
В тон светло-чёрных корифеев
Мерцаньем тёмно-белых глаз.
****

Силён и знаменит плетением плетей «имам».
Хитросплетением родства детей и мам.
Как врач или электрик он.
Внимательно внимает,
Винт вынимая.
Хладнокровно
Цепь разума
Разумно и умело
Размыкая.
****

Арбу арабы по Арбату катят
И право славят, и, право, верят.
И ногти в чёрный траур красят.
Ни чё!.. Свои сочтутся люди-звери.
«Мы строим рай!, – поют, – мы строим рай.»
Иль в лоб тебе, иль по лбу – выбирай.
Прораб суров. Майнуй, тяни, толкай.
Не покладая рук, не разжимая губ.
Презреет труп напевы медных труб.
И силой калорийных круп
Трещит ремнями лошадиный круп.
Гордятся номерами рюкзаков
Бойницы зарешеченных окон.
Таков закон оков, закон таков.
И это наш закон во век веков.
Страшись, правитель не судимый!
Там, твёрдой гордостью горбаты
Арбу чужую по Арбату
Арабы катят, право славя.
****

С подворотни ночь дырой глазеет.
Тает умоляющий пломбир.
Кто меня сегодня обогреет?
Ты вернул бы паспорт, командир?
Танго из прощального буфета…
Стих бродяга,
Носом в лапы пёс.
Вдоволь накуражившись по свету,
Я тоску свою в Москву привёз.
Дождь спустился, темнота застала
Шпили, где двуглавые орлы.
На баулах Минского вокзала
Спят тревожно чуткие хохлы.
Вечер взял последнюю октаву,
И луна прозрачна и легка,
Будто на вокзальную шалаву
В спину мне посмотрит свысока.
Красота стен мраморных напрасна.
Станет ясно даже на луне,
Как же это всё таки прекрасно,
Что ты где-то плачешь обо мне.
****