А. Гасанов - Татарская деревня. Сборник рассказов № 17

… – Сволочи!.., – несколько дней кричала с балкона Наталья Борисовна, – Все люди, которые проживают в этом доме – все сволочи!.. Я знаю, что вы меня сейчас слышите!.. Вот сидите и слушайте – вы сволочи!.. И вы, и дети ваши, все – сволочи!.. Невинную собаку отравить!.. Сволочи бессердечные!.. Будьте вы прокляты, твари!.. Вот и весь мой сказ!..

Покричав с полчаса, Наталья Борисовна с сердцем хлопала дверью балкона, и, погревшись пять минут, выходила с новыми силами:

– Сволочи и подлецы!.., – кричала она визгливо в морозное небо.

…Я вернулся из армии, женился и сразу зафигачил дочь. Жил я уже отдельно от родителей, и как-то проходил мимо родного дома.

…Возле мусорного контейнера на снегу небрежно рассыпано штук сто чёрно-белых фотографий. Вот маленькую Илонку целует молодая Наталья Борисовна, а рядом счастливо улыбается курчавый мужик. Вот Илонка первоклассница, Наталья Борисовна с короткой причёской рядышком, руки развела, обняться приглашает. Вот новогодняя ёлка, смазанный снимок, детишки в масках. Вот Илонкина мамаша в полный рост с новой сумкой и в лаковых босоножках с какой-то подругой, лица серьёзные, причёски двухэтажные… Штук сто фотографий, ей-богу!.. Весь семейный альбом. Люди ходят, наступают на мокрые, рваные уже фотографии. Есть портретные, большие. Бабушка в платочке какая-то губки поджала… Строгий дед с бабкой, а посередине молодая парочка лыбится…

…Наталья Борисовна окончательно свихнулась, и ходила по улице, пугая своим видом. На улице дождь и ветер, а старая женщина совершенно этого не замечает, выскочила в рубахе мужской и босиком, худая, как скелет, но с жутким макияжем, пальцы на руке обожжённые (свет отключили за неуплату, спичками ночью светила в квартире, ногти оплавленные):

… – Я им так и скажу!.. Вы что же думаете?.. Я так и скажу сейчас!.., – кому-то она всё доказывает, шлёпая по лужам и трясясь от холода, – Это же ни в какие ворота не влазиет!.. Скоты!..

Пианино давно расстроилось, несколько клавиш западает, и голодная до полуобморока Наталья Борисовна настойчиво подбирает по ночам мелодию, чудовищно фальшивя, а ей стучат в стену, и она краснеет от крика:

– Сволочи!.. Я так и скажу вам – сволочи вы все!..

Спасаясь от холода (окно разбила утюгом, ругаясь с соседями, которые запрыгивали с тротуара на балкон четвёртого этажа), она как-то чуть не сожгла дом, поджигая газеты, кто-то вызвал пожарных, заметив дым, и вот Наталью Борисовну, брыкающуюся и визжащую, под руки выводили из подъезда, а она, совершенно обезумевшая и прозрачная, разбивая в кровь босые закоченевшие ноги, тощая и белая, кричала своим контральто:

– Т-ты смотри, какие сволочи!.. Т-ты смотри!..

…Фотографии ещё месяц валялись по всему двору.

А ближе к весне в их квартире начался ремонт.

Квартиру получила многодетная семья какого-то сантехника-узбека, и всё успокоилось. Целая бригада земляков сантехника с колоссальным трудом вытащила пианино из подъезда, погрузили на грузовик и увезли куда-то. Говорили, что внутри пианино нашли мумифицированного Шарика с забинтованными лапами, одетого в детские штанишки, шапочку и курточку…

****

– Не побеспокою?.., – Василий Сергеевич начинает привычно с порога, издалека сообщая о своём приближении, – Не побеспокою, говорю, милая?

– Здравствуйте, Василий Сергеевич, – красавица Верочка сияет белым халатиком. Сложив ухоженные лапки на столе, она улыбается открыто и просто. Старик с длинной белой бородой захаживает часто. И по всему выказывает в себе отменного когда-то кавалера. Еле ноги переставляет, а осанку держит молодецки, разговаривает вежливо и с достоинством. Комплименты говорит простые и приятные.

– Как вы сегодня, Василий Сергеевич?

– Да «как-как»?, – вздыхает тот озабоченно, стараясь не пугать, но умница Верочка уже увидела тень на его лице, и участливо нахмурила бровки, готовая слушать и жалеть, – Давление, понимаешь… Погода вишь чего выделывает?.. Вчера смотрю – минус пять! А сегодня утром глянул – мать честная! Плюс четыре уже!.. И это с утра уже!.. Ну надо же?.. Тут какое давление-то нам старикам?…

Девушка кивает, соглашаясь. На красивом личике испуг и сочувствие, аж губки ладошкой прикрыла.

– А так, вроди ничего!.., – приятно польщённый искренним участием, Василий Сергеевич спешит успокоить, пошутить, – Коптим потихоньку небо-то!.. Хоть и мухомор-то я уже старый, да дряхлый!.. А ишо ничё!.. Бултыхаемся!..

Верочка улыбается, чуть покачивая головой, мол «какой-же вы там старый?», язычком цокает, а дед перебивает, заранее не соглашаясь:

– Да, милочка!.. Старый уж!.. Старый!.. И глаза ни те, и… забывать стал… Мухомор и есть мухомор!..

По-мужски круто поворачивая тему разговора, Василий Сергеевич поднимает бровь, спрашивает строго:

– Замуж-то не вышла ишо?

Верочка смеётся, краснеет, расцветая на глазах. Мотает головой озорно, шлёпает себя серёжками по щекам, в шутку показывая виноватую:

– Никто не зовёт!..

– От же ж!.., – старик театрально рубит сухой огромной ладонью воздух, горько ругается строгим шёпотом, – От же ж паразиты какие безглазые!.. Упустят такую раскрасавицу!.. Упустят же!.. Дуралеи такие!..

Делово допрашивая, словно любимую внучку, продолжает строго:

– Жених-то есть?

Верочка ставит кулачки в боки, подчёркивая красивую грудь и отвечает не сразу, словно поддразнивает:

– Есть.

– Ага!, – дед резво придвигается ближе через стол, допытывает, смешно хмуря брови, – Хороший мужик-то?.. Не обижает?..

– Меня «обидишь»!, – смеётся Верочка, – Я сама кого-хошь обижу!..

– Это правильно!.. Это правильно!.., – Василий Сергеевич довольно отходит на шаг, усиленно кумекая в голове, словно уже насчёт свадьбы размышляет, высчитывает, – Это хорошо… Очень хорошо!..

Будто раскладывая по полочкам информацию, дед довольно потирает руки, «угукая» себе под нос. Бороду поглаживает с таким видом, что «мол, дело сделано!»…

– Но ты не спеши, касатка!.., – неожиданно поворачивается, говорит горячо, – Не спеши, милая!.. Это… дело такое!.. Тут… Не надо спешить!.. Посмотри, оглядись. Что за человек, что бы без ошибки какой… Тут спешить не надо!..

Верочку удивляет, как близко дед принимает участие. Будто единственную дочь выдаёт. Аж неловко.

– Хорошо, Ва…

– Тут надо хорошенько посмотреть!, – старик вздыхает на полном серьёзе, хмуря брови от навалившейся проблемы, – Работает?, – спрашивает так строго, что Верочка перестаёт улыбаться, отвечает, словно директору:

– Да… Работает… Вроди…

– Ты мне это брось!, – громко перебивает Василий Сергеевич, строго грозит пальцем, на лице ни тени улыбки, передразнивает ядовито, – «Вроди!» Ты напрямую скажи – работает или нет?.. Чего это значит – «Вроди!»…