Екатерина Попова - Дневник двух времен

– А луна?

– И ее не было, кстати, звезд тоже не наблюдал.

– И как ты здесь живешь?

– Привык.

– Ты прав, человек ко всему привыкнуть может.

– Ну, не будем унывать, позавтракай, и я тебя пристрою на работу.

Как оказалось, каждый человек в городе должен иметь работу. Хотя и работой это занятие назвать тяжело. Я, например, должна была каждое утро с девяти до десяти ходить к колодцу и дергать за рычаг, то же самое должна делать вечером с 16:00 до 17:00. Марк работал в поле. Он выходил в поле к часу дня и стоял на нем минут двадцать, вот и вся работа.

Со временем я поняла, что у меня была еще очень интеллектуальная работа, у многих она была тупей и бессмысленней. Например, топтальщик. Он должен выходить к определенному углу дома и топтаться на месте пять минут в день. Или вязатель, работа которого заключается в передвижении по городу с завязанными глазами.

У меня создалось впечатление, что не важно, чем ты занимаешься, главное иметь статус и занятие. Ты – нажимальщица на рычаг колодца, а ты выбиватель ковриков на улицах А и В. А вот он – слуга в замке – почтенный человек. И все в городе знали, какой у тебя статус. При этом в городе никто не работал больше двух часов.

В городе не было денег, но при этом можно было взять еды из амбара и фермы, и больше, чем нужно, горожане взять не могли. Но не потому, что людей ограничивали моральные принципы, а потому, что они физически не могли вынести еду. Я сама видела, как одна женщина решила стащить яблоко. Так вот, когда она выходила из амбара, яблоко само выскочило из-под полы и вернулось на место.

Названия улиц были простыми, например, улица А или улица B. Марк жил на улице L. Горожане говорили на разных языках – кто на английском, кто на немецком, испанском, итальянском или на каком-то другом языке. Вот «какой-то другой язык» был основным в этом городе.

Во время знакомства с городом и его особенностями Марк спросил:

– Ты какой язык знаешь?

– Немецкий и испанский, хуже английский.

– А я хорошо говорю на английском и плохо на итальянском.

– На русском много?

Марк покачал головой и добавил:

– Теперь ты поняла, почему тяжело найти человека, который был бы твоим союзником в побеге.

– Понятно, ведь все говорят на разных языках, ну прям Вавилонская башня.

– И это полбеды, у каждого свой менталитет, своя культура, я уж не говорю о взглядах на жизнь и о привычках. Вот там, – он показал на улочку, состоящую из пяти крохотных домиков, – живут немцы. Они вроде бы должны понимать друг друга. Ан нет. Того, что живет в доме с синей трубой, зовут Гюнтером. И он говорит своим соседям только пять фраз.

– Каких?

– Типа «Guten tag», а общается он с японцем, который живет на улице C.

– Он что, японский знает?

– Нет, да и японец знает только свой родной язык.

– Как же они общаются?

– Просто Гюнтер точно знает, что может рассказать Хикару все, и тот его не осудит, не будет давать бесполезные советы и сочувствовать не сочувствуя.

Мой первый рабочий день прошел без происшествий, как, впрочем, и второй, и третий. В городе не было календаря, но были часы, которые располагались на одной из башен замка. Часы были видны из любой точки города, а ходили только в течение рабочего дня. Утром, вечером и ночью время останавливалось в буквальном и в переносном смысле. Это связано с тем, что их заводили в 9 утра, а останавливали в 6 вечера. После рабочего дня город вымирал. Я никогда не думала, что тишину можно услышать. Но, прожив в городе несколько дней, я услышала тишину, и то, что я услышала, мне не понравилось. Тишина была везде: на улице, в доме, мне даже казалось, что она находится во мне. Жуткое ощущение.

Видимо, только я обращала внимание на такие мелочи. Город жил своей безликой и однообразной жизнью, которая затягивала, как болото. И многим нравилось сидеть в этом болоте. Им казалось, что они нашли то, что искали, и пусть их обманом сюда завлекли, но это для их блага. В этом городе никогда и ничего не происходило, никто не умирал, не старел, но и никто не рождался, детей было немного, но у них были невыносимо взрослые глаза. Все в городе знали друг друга, а число жителей увеличивалось за счет новых гостей замка, которые чудом сумели не потерять свое «Я».

Горожане рассуждали так: раз нельзя убежать из города и замка, то надо жить в нем и приспосабливаться, ведь не все так и плохо. Правительства нет, работаем по нескольку часов в день, кушаем то, что хотим, а вещи не изнашиваются – красота. «Да это просто рай», – утверждал Альфред с улицы N.

Ни школ, ни больниц, ни каких-либо других муниципальных учреждений в городе не было. А зачем, ведь никто не болеет, не умирает, все умеют читать и писать, а кто не умеет – ну так меньше знает – лучше спит.

– Как ты думаешь, сколько идти до замка? – как-то спросил меня Марк.

– Ну, минут десять, а что?

– Да, иногда минут десять, а иногда и час, а иногда и два. Создается такое впечатление, что ты идешь, а замок, как горизонт, все дальше и дальше.

– Что это за место?

– Не знаю, да и никто не знает, хотя некоторые уже и не помнят, сколько они здесь живут. Некоторые видели Наполеона. Следовательно, можно сделать вывод о том, что многие живут в этом городе сотни лет, но они сами этого не помнят, они забыли свой дом, и им кажется, что они живут нормальной и полноценной жизнью. Здесь никогда и ничего не происходит. Кстати, ты первая гостья за последний год.

– Депрессией здесь часто страдают?

– Новые да, но на них не обращают внимания. Ведь спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Мы сидели на набережной, которая была вымощена желтыми камнями.

– А все-таки интересно, что это за место? – снова спросила я.

– Мне кажется, что ответ можно найти в замке.

Я посмотрела на замок. Меня не прельщала перспектива исследовать его. Однако Марк прав. Через замок я попала в город, логично предположить, что там же находится и выход из этого гиблого места.

– Согласна. Его необходимо исследовать. Когда мы пойдем в замок? – поинтересовалась я у Марка.

– Все не так просто. В замок нельзя просто прийти, словно в музей. В замке можно только работать.

– Каким образом я могу получить работу в замке?

– Для этого нужно обратиться к благодетелю.

– К кому? – не поняла я.

– Благодетель – это такой человек, который может предложить работу в замке.

– У тебя есть такой благодетель?

– Есть. Мне уже предлагали должность одевальщика в замке. Пожалуй, я соглашусь.

– А что должен делать одевальщик? Кого-то одевать?

– Нет, он должен раскидывать салфетки по полу. В принципе, он одевает пол.

И как я могла подумать, что работа в городе может иметь хоть какой-то смысл? Хотя «одевать пол» – в этом что-то есть. Интересно, а куда потом деваются салфетки? Их кто-то собирает? Вряд ли, ведь в этом есть определенный смысл. В городе самая тупая работа считается самой престижной. Например, стукальщик: он должен стоять около определенной вертикальной поверхности и стучаться об нее лбом. Идиотское занятие, но такое уважаемое. Итак, мы решили, что Марк после работы будет исследовать комнаты замка.