Петр Дмитриев - Гид по «тюряжке легкого режима». Или руководство для тех, кто «сел» по ошибке

Примечательно, что та же сотрудница при оформлении следующего горе-автомобилиста вела себя уже диаметрально противоположно. Не знаю, что повлияло на ее отношение к следующему осужденному. Внешний ли вид, неспособность связать два слова или отсутствие передних зубов, спрятанное под большими «терьерскими» усами… Видимо, в УФСИН по МО работают профессионалы своего дела…

Итак, Зеленоград! Я испытал противоречивые чувства. С одной стороны, эта колония – самая близкая к Москве. Всем родственникам, друзьям и коллегам ездить ко мне на свидания будет весьма удобно. С другой стороны, я уже был наслышан об этой колонии, и информация эта была не самой приятной. Ведь колония-поселение в Зеленограде – красная зона, а значит зэкам там живется не так уж сладко. (Для тех, кто в жизни вел себя хорошо и не сталкивался с системой исполнения наказания, поясню: все исправительные учреждения с точки зрения заключенных делятся на черные и красные. Черные – те, где бразды правления – негласно, конечно – в той или иной степени находятся в руках зэков, красные – где всем заправляют люди в синей камуфляжной форме. Более подробные отличия будут упомянуты в следующих главах.) И вот с этими мыслями я и поехал из УФСИН домой. Готовиться и паковать чемоданы.

Статья 75. УИК РФ. Направление осужденных в колонию-поселение

2. Осужденный следует в колонию-поселение за счет государства самостоятельно. Оплата проезда, обеспечение продуктами питания или деньгами на время проезда производятся территориальным органом уголовно-исполнительной системы в порядке, устанавливаемом Правительством Российской Федерации.

3. Срок отбывания наказания исчисляется со дня прибытия осужденного в колонию-поселение. При этом время следования осужденного к месту отбывания наказания в соответствии с предписанием, предусмотренным частью первой настоящей статьи, засчитывается в срок лишения свободы из расчета один день за один день.

В колонию привезти меня взялись двое моих друзей. Мы стартовали из дома на Алексеевской в 6 утра на вторые сутки после получения предписания. То есть 14 марта 2014 года. Всю дорогу до Зелика друзья, знающие о жизни за колючей проволокой непонаслышке, занимались инструктажем без пяти минут ЗЭКа – меня.

– Меньше говори, больше слушай. Лишний раз не светись, – начал первый.

– Ни с кем ни во что не играй ни на интерес, ни без интереса, ни «просто так», – перебивал второй, – «Просто так» – означает, что играешь на свою жопу.

– Учти, там будет много «запретов» – наркотики, «синька"*, «дудка"* – тебе решать, связываться с этим или нет. Если не хочешь «залетов», посылай все это на хрен.

– Никому не позволяй докапываться до себя. В обиду себя не давай. Если чувствуешь, что правда за тобой, можешь и в хлебальник дать. На зоне прав не тот, кто сильнее, а тот, за кем арестантская правда.

– Будь на стороже. Там наверняка будет много «козлов»*

– А это еще кто? – поинтересовался я, понимая, что смысл слова «козел» на воле отличается от смысла этого слова в зоне.

– Козел – это ЗЭК, который работает на ментов. Подслушивает, подсматривает, вынюхивает. Короче, пытается раскопать какой-нибудь запрет, а потом пойти и настучать на тебя, как дятел, получить свою благодарность в личное дело и выйти по УДО (Условно-досрочное освобождение. прим. автора).

За подобными разговорами и кратким курсом «урко-русского» языка (словарь терминов приводится в конце книги) мы быстро долетели до зоны. Вид, который открылся нам после последнего поворота, удручал. На фоне только начавшего светлеть неба высилась трехметровая стена с колючей проволокой. Посередине стены двухэтажный дом, справа и слева от него ворота и калитки с вывесками. Позже я узнал, что зона разделена этим домом и большим забором пополам. С одной стороны находится СИЗО №122 с охраной, автоматами, собаками, датчиками движения «кристалл», зэками в черной робе с нашивками, с другой Колония Поселение №222, или поселóк – вместо автоматов газовые баллончики, вместо робы вольная одежда, и множество других небольших, но приятных бонусов, по сравнению с колониями других режимов (Рис. 1).

Я простился с друганами, поблагодарил за краткий экскурс в жизнь «за стеной» и, взяв сумку с вещами, пошел к калитке. С этого момента – 14 марта 2014 года – начался мой срок заключения в 2 года или 730 дней, или 17 520 часов.

Калитка вела прямо в каморку КПП, где дежурный довольно вежливо поинтересовался, кто я, что мне надо и зачем я приехал. Я сдал свой паспорт и предписание УФСИН, после чего все вопросы у дежурного отпали (по всей видимости, сначала он принял меня за родственника какого-нибудь сидельца, приехавшего на свиданку). Меня провели в досмотровую комнату, в которой потребовали выложить вещи из сумки на стол и раздеться до трусов. После довольно беглого осмотра моих пожитков дежурный счел своим долгом, пока я одевался и собирал шмотки обратно в сумку, довести до моего сведения основные правила внутреннего распорядка (ПВР), гласные и негласные:

– соблюдай режим: подъем, отбой, проверки (в день три плановые проверки и может нагрянуть внеплановая), не «затягивай"* запретов, следи за внешним видом (не бритая щетина – это залет), ни с кем не играй, не давай и не бери ничего в долг. А, да. Еще. У нас на зоне есть два «петушка"*. У них отдельные кровати, отдельный стол в столовой, ничего у них не бери и не здоровайся за руку. Все остальное тебе расскажут сидельцы, – закончил свою тираду дежурный, довольно ухмыляясь, и повел меня по территории зоны, мимо ЗЭКов, стоявших то тут, то там небольшими группками, в небольшой огороженный глухим забором дворик под названием карантин.

Карантин оказался небольшой пристройкой с тыльной стороны основного корпуса отряда №1, полностью отделенной от остальной территории зоны забором с колючкой (Рис. 1). Дворик был размером не больше стандартной кухни в новостройках, но в нем помещались только две скамеечки с пепельницей для курения и складная сушилка для белья. Из дворика можно было попасть в пристройку, которая никак не сообщалась другими помещениями этого корпуса. От входа прямо вел длинный узкий коридор, с дверями по обеим сторонам. Первая дверь слева вела в спальную комнату на 12 двухэтажных шконарей*, напротив микроскопическая кухонька, она же столовая. Чуть глубже располагались санузел, раздевалка и ПВР (помещение для воспитательной работы) с телевизором и видиком.

По закону и здравому смыслу карантин служил для предварительной проверки вновь прибывших заключенных. Новоиспеченный ЗЭК помещался в карантин на 2 недели без возможности свиданий. За эти 2 недели, во-первых, ему обязаны были сделать медицинское обследование, в том числе на особо опасные инфекции, во-вторых, сотрудники колонии имели возможность присмотреться и понаблюдать за его поведением, провести ознакомительные беседы и психологические тесты. На деле в этой конкретной колонии все было урезано до абсурда. За неимением медсанчасти все медицинские обследования заключенных были отменены, остались только беседы с персоналом и психологические тесты.