Андрей Ра - Демитрикая. I

Лифт приехал быстро, но далеко не ушел, застрял между четвертым и пятым этажами. Я старался остановить кровь, но ничего не получалось: мои знания о медицине тогда были нулевыми. Тогда-то я и испытал настоящий страх. Четыре часа я просидел в лифте, в луже крови, с телом своей возлюбленной, из которого уже ушла жизнь и уходило последнее тепло. Даже не знаю, как я смог всё это пережить. В принципе оправиться полностью от такой травмы я так и не смог: до сих пор бывает, как нахлынет и пердец, хоть вешайся. Это, знаете, как когда зуб заболит, и никакого обезболивающего нет рядом, а ведь из-за одного зубика станут надрываться те, что рядом. Потом вообще вспыхнет пол-лица и онемеет от боли. Да, здорово же тогда у меня крыша поехала, не просто поехала, а вприпрыжку поскакала – бесконечный запой, попытки суицидов, полное моральное разложение на молекулы и состояние вечной амёбы – почти обычный юношеский максимализм, можно и так выразиться. Хотя это не точно. У меня ещё тогда же и клаустрофобия развилась.

– Всё это из-за пережитого стресса, но не волнуйтесь, мы быстро поставим его на ноги и вернём ему улыбку, – говорил тогда главврач психоневрологического диспансера.

И правда, полгода в дурке мне немного помогли. По крайней мере, закончить жизнь суицидом я уже не хотел, но жутким алкашом так и остался, хотя сейчас я меньше пью, гораздо меньше. Стал писать стихи и на бумагу выносить всю свою боль. Глупо, возможно, но на самом деле помогает, и потом втягиваешься.

Позже связался с ролевиками. Стал упорно ходить на тренировки, вымещать, так сказать, злобу на противнике, хотя, конечно, никогда реально никого не калечил на тренировках – я всё-таки гуманный в отличие от некоторых. Сломанные пальцы, разбитые головы и прочие травмы конечностей не в счёт: это обычные тренировочные ранения, такое часто случается. Но боль, что иглой в сердце засела, не даёт покоя и меня угнетает. Чтобы скрыть от всех свою истинную натуру, я маскируюсь… Опять я пафос до жути пытаюсь нагнать, блин. Все люди носят миллион масок для каждой ситуации и для каждого в отдельности, в итоге теряя себя самого. Что-то меня занесло. Выбрал, блин, себе роль: такого жизнерадостного, извините за выражение, распиздяя, алкаша. Мне имя-то дали Алказар, образовав от слов «алкаш» и «зараза». Оно, в принципе, оправдано было, но только в начале. Сейчас я вроде как приличный взрослый человек иногда местами бываю… во сне. Я улыбнулся шутке, но улыбка погасла сразу же.

Я так сильно пью порою, чтобы не видеть снов, упасть и забыться беспробудным сном. Я не знаю, как так люди сразу засыпают, у меня для этого слишком уж больное воображение. Поэтому перед сном я обычно продумываю кошмарное прошлое, не менее прекрасное настоящее и наверняка такое же будущее. Как там говорилось: алкоголь – это наркоз, позволяющий нам перенести тяжелейшую операцию, которая называется жизнь.

Спустя пару сигарет и одно намоченное дерево мне надоело заниматься самокопанием, и я двинулся в сторону лагеря, тем более глаза уже слипались, а залипнуть в лесу на земле как-то не хотелось.

Мелочь, уходя из кабака, прихватизировала мой фонарик, поэтому я шёл, полагаясь только на своё зрение, но это было всё равно проблематично, и я матерился, спотыкаясь.

– Так… вот точно моя палатища, – сказал я тихо в полный голос сам себе, чтоб не перебудить всех.

– Пошёл… – знакомый голос послал меня в известные дали неизвестным маршрутом, и я понял, что всё же ошибся палаткой.

Побродив между палатками, я нашёл свою, ну как свою… нас там шестеро спало, и она была просто огроменная.

– Так Алказарище… всё тихо-тихо, – бубнил я себе под нос. – Главное никого не разбудить.

Завалившись и скатившись по краю палатки, я принялся сражаться с берцами, разговаривая при этом с ними.

«Ёптить, да кто тебя так завязал? А, точно, это ж я был, я молодец просто. Молодец-огурец. Так, первый есть, теперь берёмся за напарника. Давай, давай родной… отлично, всё, валяйтесь тут и смотрите в оба».

Открыв полог палатки, я принялся вползать в её тёмное сопящее чрево.

– Да ты задрал! – воскликнул Фродо, поскольку первым же движением руки я наступил ему на лицо.

– Ой, Фродец сорь-сорь, я ща… – начал я приговаривать и почувствовал, что заваливаюсь на бок.

– Ух… ёёёё… – взвыл голос сбоку, поскольку локтем я похоже упал на самое ценное достоинство его обладателя.

– Ваня, Ванизм, извиняй! Детей не будет, но и гемора с ними тоже, – приободрил я его.

– Давай уже, ползи быстрее, – сказал третий голос в ночи, но я не понял, чей он.

– Да-да, ребяты, сорри…

Я пополз во вторую часть палатки, где спал, получая пинки и тычки со всех сторон, отчего не удержался и свалился. Скользкая пенка тут, однако.

– Так стоп, не моё место, сорри, парни, ща всё будет, – в извинение воскликнул я.

И решительно пополз дальше, только вот спальник, каким-то чудом накрутившийся на меня, немного мешал.

– Да ты охренел?! Два часа валялся – норм было, а щас не то! – опять выругался Фродец, поскольку, судя по всему, я заехал ему ногой куда-то.

– Всё, всё, нормуль! Я на месте. Всём спокойной. – выдавил я, уже улёгшись на своё место.

– Ух ё!! – чем-то огорчился ещё один мой товарищ по палатке.

– Фог, блин, развернись обратно, – сказал я ему, пиная в бок. – Опять всю ночь твою шевелюру жевать.

Он что-то там начал говорить про перегар, и что я животное, но я уже уснул.

Проснулся я от того, что кто-то водил чем-то влажным мне по лицу. Вот сцуки, зелёнкой опять изрисовали, ну ничего, заслужил. Пробурчав какое-то послание в места не столь отдалённые, я стал натягивать на себя спальник.

– Просыпайся! – громко произнесла Сара, прыгнув на меня.

Она, конечно, девушка хрупкая, но кишки я чуть не выплюнул.

– Не ори, у меня бошка взрывается, – попросил я её.

– Давай вставай, валить уже пора отсюда.

Сара была моей как бы почти девушкой. Ну, мы тусили вместе, спали и жили периодически вместе, и занимались всем, чем занимаются обычные пары. Просто никто никому не предлагал встречаться, поэтому… ну, не знаю, короче, почти пара без всей этой офицальщины.

Полежав ещё немного, я вылез из палатки. Лагерь был пуст, все уже свалили, оставив на меня самую громоздкую палатку. Ну, спасибочки!

Пока я пил холодный чаёк, что мне оставили, и пытался надеть промокшие берцы, Сара не стала терять времени и собрала палатку.

– Сарррочка, – проговорил я ей. – Надо б мастера позвать, локацию сдать и эко взнос свой получить обратно.

– Ага, мечтай, – усмехнулась она. – Уже пять вечера. Все мастера уже уехали.

– Как?! – изумился я.

– Вот так, – со всей простотой ответила она, небрежно запихивая мои шмотки в рюкзак, видимо, домой уж очень хочет, а тут я – сволочь такая. Блин, надеюсь, ей не говорили, что я вчера сосался с непонятной женщиной, а то мозги мне вынесут. А я-то не виноват: она сама напала, а я так сразу и не опомнился, чтоб оттолкнуть.

Читать дальше