Павел Шаров - Тики-Так. Фантастические рассказы

На трибуне Субчик пытался донести до масс волнующий вопрос: что такое хорошо и что такое плохо. Интеллигентная часть присутствующих в составе: журналистки Болталовой, агронома Ковырялова, врача Пупкина, детского врача Попкиной и других представителей электората пыталась на голодный желудок понять, где же та ромашка, на которой можно с положительным результатом погадать: «Пыобедал, не пыобедал, пыобедал, не пыобедал».

Выступавший говорил о том, как он будет радеть за народ, а Тики-Так, сидящий в задних рядах развесивших уши слушателей, вдруг услышал пронзительную мысль выступавшего о том, сколько он должен за финансирование своей избирательной компании мистеру Приолетту.

Тики-Таку болтовня Субчика не понравилась, и когда тот начал уж совсем бессовестно завираться, Тики-Так потерял терпение, и выступавший вдруг перешел на писк, затем заикал, зачихал и закашлялся.

Когда удовлетворенный Тики-Так выходил из зала, раздались аплодисменты, провожающие со сцены неудачно выступившего прорицателя будущего.

А будущее представлялось Тики-Таку ясно и неотвратимо. Он четко представил его уже тогда, когда увидел, как с четвертого этажа его замечательного института сыпались ошметки от уникального оборудования, а мародеры разных национальностей выстроились за сложной техникой, чтобы выдрать из ее нутра золото, платину, серебро, палладий стоимостью в доли процента от стоимости самого оборудования. План разрушения оборонной мощи страны под руководством всенародно избранного «понимаешь» и его подручных перевыполнялся, и зарубежные заказчики с удовольствием раскошеливались, оплачивая это бе6зобразие.

Приватизация, ваучеризация, прихватизация расцвели ядовитым цветением по стране под аплодисменты возникшего на пепелище пролетариата нового захаписто-тупорылого гегемона, ни черта не понимающего в хитросплетениях иностранных советников, оккупировавших Кремль.

В мае 1991 года на площади Минина Нижнего Новгорода собрался народ. На трибуне революционно настроенные демократы. Вокруг плакаты:

«Долой коммунистов!»

«Долой льготы начальникам!»

«Долой равенство в нищете!»

На трибуну выходит член из какой-то организации и с первых же слов ошарашивает толпу лозунгом: «Да здравствует свобода, равенство и братство!» Забрызгав слюной первые ряды своих единомышленников, разгоряченный оратор, набрав в легкие воздух, пытается продолжить зажигательную речь, но вдруг откуда-то снизу раздается отрезвляющий голос:

– Чаво?

Оратор хотел было уже сказать что-то вроде «сам ты не умывался, вот чаво», но голос оппонента настойчиво продолжил:

– Како равенство, ежели слобода? Чай, чем больше слободы, тем больше неравенство.

– Вам, гражданин с заплетающимся языком, может, и братство не нравится?

– Причем тут братство? Дай людям слободу, они друг друга отстреливать начнут. А насчет языка, дык я не языком, а руками привык работать. А вот ты, поди, языком.

Публика на площади заржала. На трибуне толпа защитников свободы зарычала.

Тики-Так внедрился в оратора и стал прислушиваться к тому, что он думает и что говорит. Оратор мотнул головой, пытаясь освободиться от непривычного состояния присутствия кого-то в нём.

«Врёт, – решил Тики-Так, – говорит о том, что средства массовой информации на уши лапшу вешают, а сам только этим и занимается. Средствам массовой информации простительно, они для этого и существует и за это зарплату получают. А вот ты, болтун, от кого и в каком виде зряплату получаешь?»

И когда оратор начал рассказывать о том, что он против социалистического выбора, не говоря при этом, за какой он на самом деле выбор, что армию надо сократить, оборонный комплекс разрушить, и тогда, мол, наступит это равенство в богатстве и благоденствии, Тики-Так не выдержал.

В животе у оратора что-то забулькало. Потом сзади зашипело, засвистело, затрещало и, наконец, громыхнуло. Воздух наполнился сногсшибательным амбре.

– Фу! – сказал ведущий митинга и, приложив к носу платок, быстро скатился с трибуны.

Поскольку противогазов ни у кого не было, группа на трибуне стала быстро редеть, и вскоре остался один оратор, мучительно соображая, куда деваться.

Больше этого оратора на подобные митинги не приглашали, а если по ошибке и приглашали, то после первых же фраз его выступления, кашляя и чихая, разбегались с трибуны кто куда.

Павел Иванович Чичириков, 1932 года рождения, долго думал, как бы это эффективней вписаться в творческий процесс капиталистической перестройки. И придумал. Самый легкий способ – это использовать неистощимый потенциал административного ресурса.

Администратор, он ведь что? Над ним не каплет, не довлеет обязанность содействовать постоянно растущему благосостоянию матерящихся трудящихся. Это все осталось в проклятом социалистическом прошлом. Сейчас в почете тот, у кого больше… имеется в виду БАБЛА. За это бабло он готов мать родную продать, а не только документы на какого-то там бомжа. Тем более мертвого.

Итак, покупаем за бесценок эти документы, отбираем среди них выдающихся: артистов, художников, участников ратных подвигов, возвращаем их к жизни (сначала мысленно, потом на бумаге) и за соответствующее бабло выделяем усилиями высокостоящих бывшим жмурикам квартиры, которые и продаем от имени упомянутых жмуриков.

Дело пошло, работа закипела. Но ненадолго. Любознательный Тики-Так усек возрастающее с каждым днем количество облагодетельствованных бомжей. Усек и все понял. Однажды Павел Иванович пришел на осмотр квартиры, выделенной бывшему бомжу – профессору Лихоедову, опустившемуся по причине невостребованности его творческих изысканий. Вошел в квартиру, а там сидит с книжкой в руках профессор собственной персоной.

– Это как это? Как это? Как? – с трудом выговорил Павел Иванович.

– Как, как! Живу я здесь, вот как, – ответил профессор Лихоедов. – Имею полное право.

«Что за черт?» – подумал Чичириков.

– От черта слышу, – произнес профессор, пронзая взглядом Павла Ивановича.

По телу Чичирикова прошлась какая-то слабость, нижняя челюсть отвисла, и под аккомпанемент тарарама в голове он боком, боком сублимировал из квартиры. Только оказавшись на свежем воздухе, почувствовал, что он на свежем воздухе, и понял, что ничего не понимает.

Приведя в порядок психику и запасшись выдержкой, он прошелся по только что выделенным квартирам и везде обнаруживал истинных владельцев, которые бесцеремонно выпроваживали его на лестничную клетку, а один – бывший чемпион мира по боксу – даже оставил на лике Чичирикова несмываемую печать в виде здоровенного фингала под глазом.