Олег Браво - Записки менеджера низшего звена. Солдатам и матросам бизнеса

Но манагеры отдела Маркетинга, конечно, не все были снобами и нарциссами. До тех пор пока перед ними не замаячит перспектива хоть микроскопического карьерного роста, некоторые ведут себя просто и прямодушно. Причем настолько, что выйдя из туалетной кабинки, стремятся пожать твою руку, даже не успев достичь умывальника.

Как-то Максимка утром принес кулек конфет. Полкило «Белочки» для впрыска эндорфинов. Он любил сладкое и частенько баловал себя. Конечно, перепадало и нам, поскольку лагерное детство уже практически стерлось из его подкорки. Парень почти забыл, как ночами под одеялом черпал варенье пальцем из банки. Максимка был общительным малым и соблюдал приличия. Поэтому радушно брякнув «Угощайтесь, пацаны!», подхватил чайник и бодро зашагал в направлении ватерклозета. Он выдвинулся за водой, чтобы согреть кипятку для всех. Парню хотелось праздника. Душа его пела. Максимка уже практически чувствовал во рту вкус шоколада, когда вернувшись через пару минут, обнаружил на своем столе растерзанный пакет. «Белочка», вильнув хвостом, ускакала, обильно забросав фантиками максимкин стол, клавиатуру и документы. Манагеры в тишине чавкали, как гоблины и мысленно требовали «исчо».

Максимка быстро овладел собой и, не дожидаясь благодарности, вскипятил воду. Только тут он заметил отсутствие заварки на привычном месте. «…И ее сожрали что ли? – вертелось в голове, когда он отхлебывал пустой кипяток из объемистой кружки. – А может и скурили…»

В тот день Максимка впервые ощутил на себе действие закона джунглей. Он внутренне собрался и в обед выглядел неестественно бодрым. Я попытался утешить его.

– Макс! – я положил руку ему на плечо. – Это ж гоблины! У них все просто: он видит, он хочет, он имеет. Приличия, мораль – им это не знакомо. Так что аккуратней. Я знаю, ты натура хлебосольная, но в данном случае не по адресу. Не в коня корм. Если хочется кого-то побаловать, то отнеси конфеты за стенку – в бухгалтерию. Там девчонки симпатичные. С деньгами, опять же, работают. Или лучше вон, Вальку прикорми, чтобы не бросалась, если вдруг тебе подотчетные перепадут.

Как-то мне прислали коробку с образцами кафеля, который был пересыпан упаковочным наполнителем, как две капли воды похожим на кукурузные палочки. Пористые желтые цилиндрики. Они живо напомнили мне детство: в эпоху дефицита я однажды объелся ими до рвоты, когда папе вдруг удалось где-то достать несколько пачек вожделенной кукурузы. Испытав прилив ностальжи, я достал блюдце, насыпал не него несколько штук и поставил возле клавиатуры. Получился натюрморт наподобие декоративных фруктов. Возможно даже, Энди Уорхолл отечески похлопал бы меня по плечу, бросив на ходу что-то вроде: «Натюрморт поколения фаст-фуда! Так держать, сынок!» Я впал в воспоминания и умиленно глядел на блюдце.

Внезапно чья-то пятерня загребла пригоршню палочек с тарелки и устремилась вверх. Тут же передо мной замелькали еще несколько рук, подбирающих эрзац-кукурузу. Я поднял глаза и увидел радостных гоблинов. В первую секунду я опешил и зачарованно смотрел, как полистирол исчезает в ротовых отверстиях словно в топке паровоза. Но потом спохватился:

– Парни, – сбросив оцепенение, произнес я, судорожно дернув кадыком, – вы только не глотайте. Пожалуйста.

Манагеры отдела Маркетинга были частыми гостями в районе моего стола и в процессе решения производственных вопросов чувствовали себя на нем как дома. Они, подобно саранче, хватали, уничтожали и уносили в когтях все, что не было приколочено, абсолютно не утруждая себя просьбами. Причем делали они это так непринужденно и естественно, что хозяин не смел возразить. Иные, правда снисходили до изображения рассеянности, прихватывая вашу ручку или маркер.

В тот раз весь рабочий день я предавался воспоминания, бросая взгляды на палочки. Когда кто-либо из менеджеров отдела Маркетинга просил у меня разрешения угоститься, я тот час же объяснял, что это не корм, а элемент индустриального декора. Но за весь день лишь единственный менеджеренок удосужился поинтересоваться палочками словесно. Остальные, как бы между делом, в процессе разговора со мной хватали с тарелки корм и отправляли его в пасть. Делали они это четким, стремительным движением и я лишь в последний момент успевал пресечь их глотательный рефлекс. Реакция была у меня уже не та и они беседовали со мной, смачно хрустя полистиролом.

Я так и не узнал всех подробностей битвы титанов, развернувшейся за время моего отсутствия. Но кое-какие эпизоды я все же смог восстановить из сбивчивых рассказов выживших очевидцев. Правда для этого мне придется кое-что вспомнить самому.

Будучи изощренным бойцом закулисной возни, Барин умело формировал в глазах руководства образ собственных подчиненных, как неопытных, невнимательных, но старательных батраков. «Если вы неспособны самостоятельно расставить приоритеты, подойдите ко мне, и я сама вам их расставлю!» – иерихонской трубой басил Барин, чтобы слышала вся контора. Проходящие по коридору менеджеры шарахались от нашей двери, как вспугнутые выстрелами косули.

К слову сказать, однажды Диментий попробовал сунуться к Барину со списком заданий, которые тот от души нарезал ему. Барин скорчил удовлетворенную гримасу, со вкусом откинулся в кресле и живописал Диментию особенности капиталистического труда, ставя во главу угла интересы компании и лично Боссов. Напоследок он пригрозил фотографией рабочего дня и отпустил Диментия с миром.

– Теперь понял, что самое важное? – спросил я, когда через полчаса Диментий рухнул на свой стул.

– Все! – простонал он, трясущейся рукой поднося чашку к лицу.

Вскоре после этого Барин слил и его, доверив мне эту черную работу. Диментий только вернулся из отпуска и резал торт, чтобы отметить свой get back.

– Тебе пора столкнуться и с неприятными сторонами руководящей работы, – напутствовал меня Барин, подталкивая в спину, как будто я уже имел дело с чем-то приятным. – Я понимаю, что у него обострение аллергии и сейчас он проходит медицинское обследование, но лечение может затянуться. Вдруг он ляжет в больницу! А зачем хозяину компании всякие больные-хромые, которые не могут работать с полной отдачей? Конечно, мне его жалко, но это бизнес. Ничего личного. К счастью Диментий все понял по моему лицу. В тот же день его заявление лежало на барском столе.

Делая нам черный пиар, Барин главным образом страховался оттого, что кто-нибудь из нас рано или поздно сможет его подсидеть. Вероятно, он мечтал продержаться тут до пенсии. И на всякий пожарный усиленно сеял вражду между собственными подчиненными. Каждому из нас он наговаривал гадостей про остальных, призывал внимательно присматриваться и стучать на всех и вся. «Я ведь вам всем доверяю», – повторял Барин, когда за несколько дней до нападения на Турбо-Мэна, предложил мне и Бесо записывать в тетрадочку все его косяки. «Турбо уже не тот, – науськивал нас Барин. – Он что-то скрывает. Отлучается часто по собственным нуждам. С клиентами шушукается. Присматривайтесь к нему повнимательнее!» Лучшим подарком Барину был какой-нибудь конфликт между сотрудниками. И даже если он возникал в других отделах, Барин рвался выступить в роли «третейского» (как он сам себя называл) судьи. Со временем народ так привык к этому, что некоторые гоблины из отдела Маркетинга начали сами приходить к нему разрешать свои споры. Барин рассудит! В такие моменты Барин лучился счастьем и, с удовольствием выслушав прения сторон, выносил вердикт.