Алекс Экслер - Ария князя Игоря, или Наши в Турции

— По-твоему получается, — обидчиво сказал Сергей, — что я вообще ничего дорогого на себя нацепить не могу? А браслет?

— Не смеши меня, — сказал Игорь. — Какой, к черту, браслет? Ты похож на книжного червя. Вот и оставайся книжным червем Сережей, не пытаясь изобразить из себя кабана Борьку. Ты не похож на кабана Борьку.

— А это что? — торжествующе закричал Сергей, хватая руку Игоря, на которой болтался небольшой золотой браслет. — Ты хочешь сказать, что ты — кабан Борька?

— Нет, — спокойно ответил Игорь. — Я — бычок Игорясик. И мне этот браслет идет. А вот тебе — никак не пойдет. На, примерь, — с этими словами Игорь снял браслет и протянул его Сергею.

Тот надел браслет на запястье и стал любоваться.

— Ир, ну как тебе? — спросил Игорь, показывая глазами на Сергея.

— Ужасно, — честно сказала Ира. — Как в том анекдоте: «Винни, ты не похож на полового агрессора. Ты похож на маленького медвежонка, который первый раз идет к шлюхам».

Сергей от возмущения даже не нашелся, что сказать, поэтому сорвал с себя браслет, сунул его Игорю и демонстративно отвернулся к окну.

— Теперь этот разобиделся, — констатировал Игорь. — Причем на что — не понятно. Мы же ему добра желаем. Кто же скажет правду, как не мы, его друзья!

— И часы твои паршивые я покупать тоже не буду, — объявил Сергей, кипя от злости.

— Мои покупать не надо, — согласился Игорь. — Мои ты по цене не потянешь. Ты купишь те часы, которые я тебе укажу.

— Черта с два! — решительно заявил Сергей.

— Тоже бунт, — заметила Ира Игорю.

— Ага, — согласился он. — Здешний воздух на вас плохо влияет. Но я из вас эту демократию вышибу в два счета.

В этот момент автобус наконец тронулся с места, и туристы, уже уставшие торчать в салоне, встретили это событие бурными аплодисментами.

— Первый остановка, — громко объявил Салман сквозь шум и гам, — золотой дешевый магазин с золотом.

В дороге туристы немного поутихли. Кто-то заснул, иногда сквозь сон тревожно вздрагивая от приступов похмелья, некоторые тихонько разговаривали, а остальные смотрели в окно, потому что все туристы, находящиеся в автобусе, приехали в Турцию буквально два дня назад. Салман и во время движения автобуса продолжал вести экскурсию: он непрерывно что-то излагал, а временами, вероятно, острил, потому что сразу после этого разражался хриплым хохотом, от которого спящие нервно вздрагивали. Однако у него был не очень хорошо настроен микрофон, поэтому во время движения из-за шума мотора до туристов доносилось только невнятное бормотание, в котором с трудом можно было разобрать отдельные слова.

— Ишь как заливается, — завистливо сказал Игорь после очередного взрыва хохота, донесшегося из динамиков.

— Между прочим, — язвительно сказала Ира, — Салманчик рассказывает очень интересные вещи.

— Да? И какие это интересные вещи рассказывает твой обожаемый Салманчик? — неприятным голосом осведомился Игорь. — Лично я за все двадцать минут смог разобрать только слово «Тюрция», «Ататюрк» и странное слово «жэнсчин», что у этого неверного, видимо, означает «женщина». Впрочем, женщин они, насколько я помню, ни в грош не ставят и заставляют делать всю самую тяжелую работу.

— Хватит на них клеветать! — разозлилась Ира. — Что за дурацкая манера?

— Да кто на них клевещет-то? — возмутился Игорь. — Исторический факт, между прочим. Спроси у своего разлюбезного Салмана.

— Вот и спрошу, — заявила Ира и закричала на весь автобус: — Салман, Салманчик! Можно вопрос?

— Можно вопрос, — ответил просиявший Салман, причем его микрофон вдруг заработал так, что голос Салмана заполонил все уголки автобуса.

— Как турецкие мужчины относятся к женщинам? — прямо в лоб рубанула Ира.

Салман на некоторое время задумался, но при этом заулыбался так, что в автобусе как будто возник дополнительный источник освещения.

— Видишь, как он улыбается? — торжествующе спросила Ира.

— Ну да, — буркнул Игорь. — Как кот на сало. Я тебя предупреждаю, что если изменишь мне с турком, никаких бундесов от меня не жди. Выдадим тебя за какого-нибудь злобного татарина типа Сереги, и будешь ему всю жизнь борщи варить.

— Насколько я помню, — осторожно сказал Сергей, — татарские женщины вовсе не борщи варили.

— Какая разница? — махнул рукой Игорь. — Все равно ваши мужики сплошной домострой разводили.

— Между прочим, мы, татары, кочевые племена и никакого домостроя не разводили, — разозлился Сергей. — Это ваши армяне всю жизнь ютились где-то в горах на одном месте, и вам, армянам, не понять гордой души вольного народа.

— Во! Вспыхнул факел мира и прогресса! — язвительно сказал Игорь. — Прям сейчас ножик из-за голенища достанет и порежет меня в лоскуты. «Стигней, твоя меня больше не злить, Стигней!» — заорал Игорь и начал бешено вращать глазами, прикусив зубами указательный палец, который, вероятно, должен был изображать кинжал.

Сергей захихикал.

— Отношение к жэнсчин, — внезапно прорезался Салман, — у турецкий мужчина очень уважителен. Жэнсчин обеспечивается весь необходимый и только дома ждать мужчин турецкий.

Во время произнесения этой гордой фразы с его щек как будто капал мед, а выпуклые темные глаза смотрели на Иру неистово и страстно.

— Во-во, — вполголоса сказал Игорь Ире. — Сплошной домострой. «Киндер, китчен, кирхе», как говорят немцы. Что в переводе означает — сиди дома и не рыпайся, пока муж не разрешит.

— Еще вопрос, — громко сказала Ира. — Уважают ли турецкие мужчины турецких женщин?

Сулман пожал плечами один раз, затем второй, а потом много-много раз пожал плечами, показывая, что он вообще не понимает, как подобный вопрос мог родиться в голове столь прелестного существа. Весь вид Салмана говорил о том, что если уж турецкий мужчин кого уважает, так это только турецкий жэнсчин… ну и еще всяких прелестных туристок с такими дивными пепельными волосами, как у той девушки, которая задала такой странный вопрос.

— Слышь, мать, — недовольно сказал Игорь, — он уже и не знает, как извертеться. Ты заканчивай ему вопросы задавать. Нам же в «дешевый золотой магазин» сначала надо приехать. Кроме того, сегодня мы покупаем дубленки. Надеюсь, ты не забыла?

— Не забыла, — сказала Ира.

— Тогда замолчи и не мешай нашему проводнику Себастьяну Перейре вести автобус в дебри зловещих магазинов.

— Домострой, — решительно заявила Ира.

— Рад, что тебе нравится, — кротко ответил Игорь.

Ира замолчала и снова демонстративно отвернулась к окну. Салман убавил громкость микрофона до состояния неразборчивого бормотания и снова начал что-то горячо рассказывать сам себе, периодически заливисто смеясь.

Через пятнадцать минут автобус остановился рядом с каким-то длинным приземистым зданием, покрашенным зеленой краской.