Юрий Прокопенко - Встреча с пришельцем (сборник)

С возвышенности, на которую я выехал, открывался вид на автостраду. Когда и как желтый «Запорожец» сумел на нее выскочить, до сих пор для меня загадка. А тогда я вдруг с ужасом понял, что в этом ралли проиграл. Пока попаду на кольцо, пока буду петлять в бесчисленных поворотах, он исчезнет навсегда. Нет, такое допустить я не мог. Ведь даже номера его не успел записать. А я должен, обязан сказать ему в глаза все, что думаю о его мерзком поведении.

Осторожно пересек ров и двинулся напрямик через городской парк культуры и отдыха. Поскольку никаких ограничительных знаков мне не встретилось, — очевидно, автоинспекции и в голову не могло прийти, что кому-нибудь вздумается ездить по парковым аллеям на автомобиле, — я выжимал максимальную скорость. Из-под колес время от времени выпархивали испуганные бабули с внуками и другие посетители храма воздуха и кричали вдогонку фразы, которые из-за шума мотора разобрать было трудно.

Когда я вылетел на автостраду, сбив знак «Ремонтные работы. Объезд», водитель панелевоза, перед носом которого я круто развернулся, затормозил так неожиданно, что машины, которые шли сзади, наехав одна на другую, превратились в цельнометаллическую линию.

В ответ на требование автоинспектора остановиться я лишь прибавил скорость и, маневрируя среди фургонов, автобусов и грузовых великанов с бесстрашием гонщика, который испытывает авто на прочность, стал пробиваться к желтому «Запорожцу».

Наконец я догнал его. Убежать от меня он мог теперь лишь единственным путем — съехать в кювет.

— Негодяй! — закричал я. — Из-за таких, как ты, и случаются дорожные происшествия! Или согласишься, что ты невежда и ничтожество и что тебе не баранку крутить, а помет из курятника выносить, или сейчас твой примус полетит вверх колесами!..

Исполнить угрозу свою я не успел. К нам подъехала автоинспекция.

Вскоре мы сидели вдвоем с водителем-нарушителем в отделении ГАИ перед суровым лейтенантом, который составлял подробный протокол дорожного происшествия. И я наконец-то смог сказать этому владельцу желтого «Запорожца» все, что о нем думал.

Откровенно говоря, любил я нашего директора. Его нельзя было не любить. За принципиальность, честность, порядочность. Я восторгался его энергичностью, смелостью, эрудицией. А как он оперативно принимал решения, как убедительно выступал на собраниях! Не было человека в коллективе, которому бы он не уделил хоть немного внимания. И про здоровье спросит, и настроением поинтересуется, и помощь свою предложит. Что ни говорите, а человеком он был хорошим. Как-то встретил меня и говорит:

— Вы почему на квартирный учет не становитесь?

— Да у меня вроде бы есть квартира, — отвечаю.

— Улучшить нужно жилищные условия!

Вот что значит — справедливый человек! И не просят, а предлагает.

Или увидел меня как-то в коридоре:

— Чего это вы бледный такой?

— Все в порядке, — говорю. — На здоровье не жалуюсь.

— Знаю вашу скромность. Вы сколько раз в нашем пансионате отдыхали?

— Ни одного, — отвечаю.

— Готовьтесь, поедете в этом году.

Или вдруг узнаю, что моя фамилия значится в списках премированных. Вроде ничего выдающегося не делал, а премировать собираются!

И вот сижу я на профсоюзном собрании, восторженных глаз не свожу с директора, который так и светится весь внутренней красотой. И вдруг выступает этот Марчук и начинает критиковать его.

В каких только грехах не обвиняет! В близорукости, либерализме, черствости… Представляете, нашел кому черствость инкриминировать! Да добрее человека и днем с огнем не найти! Это я, исходя только из своего опыта, могу утверждать. Не говоря уж о других. Ведь у нас все без исключения хоть чем-нибудь, а обязаны ему.

Сейчас, думаю, все это выложу. Поднимусь на трибуну и камня на камне не оставлю от этих мерзких обвинений.

Наконец мне дают слово, и я выбегаю к трибуне.

— Товарищи, что же это делается?! — кричу в зал.

Сотни пар глаз смотрят на меня с любопытством.

— Спрашиваю, что же это, товарищи, делается? — Я взял себя в руки и уже вторую фразу произнес спокойнее: — Нашего глубокоуважаемого директора смешивают с грязью!

Я почувствовал, как глаза присутствующих буквально впились в меня. Нетрудно было прочитать в них: «Подхалим несчастный! Тебе пообещали улучшить жилищные условия, и ты уже готов пресмыкаться!..»

— Ну, конечно, есть грехи и у нашего Павла Сергеевича, — сказал я. — Но кто безгрешен? Все зависит от того, какие грехи…

«За путевку в пансионат готов продаться», — прочитал я в глазах присутствующих.

— У него грехи небольшие, я бы даже назвал их грешками, которые ничего не значат на фоне его прекрасных дел…

Шум прошел по залу. Те, что сидели в первых рядах, сверлили меня взглядами. А Марчук даже хмыкнул. Что означает это хмыканье, известно: «Обещанная премия совсем ослепила его. Теперь он готов пятки лизать…»

— Но грешки, — выпалил я, — когда их совершает директор, это уже не грешки, а грехи. И он за них обязан отвечать по всей строгости…

Марчук зааплодировал, его поддержали остальные. Тут же к трибуне вышел рационализатор Валько и не без ехидства спросил:

— Когда наконец из нашего сатураторного автомата можно будет выпить воды с сиропом?

Собрание окончилось выступлением представителя министерства, который пообещал, что будут приняты меры…

Когда нашего директора освободили от занимаемой должности, я твердо решил позвонить ему домой и сказать все, что о нем думаю. О том, какой он чудесный человек, что бы там ни болтали разные Марчуки. Каким он был блестящим руководителем и организатором. Сказать честно, по-дружески. Вот только жду удобного случая. Когда в комнате, где стоит телефон, никого не будет.

Решение было единодушным: на этот раз встретим Новый год на фабрике.

— Коллектив у нас небольшой. Дружно трудимся, весело и отпразднуем, — предложил председатель профкома.

Все согласились с ним.

Установили елку. Украсили зал. Сдвинули столы. Поставили электрический самовар. Пригласили из театра Деда Мороза. Одним словом, сделали все как полагается.

— Добрый вечер, люди добрые, — весело приветствовал всех Дед Мороз, явившись в зал в половине двенадцатого. — А почему я не вижу тут своей Снегурочки?

Мы посмотрели недоуменно друг на друга. Действительно, Дед Мороз есть, а про Снегурочку забыли.

— Как это — нет Снегурочки? — встал председатель профкома. — Вот же она! Снегурочкой будет Галочка…

Галочка, секретарь-машинистка, хрупкая и симпатичная девушка, покраснела.

— А почему именно Галочка? — прозвучал низкий голос заведующей хозчастью. — Трех месяцев еще не работает — и сразу в Снегурочки!