Юрий Прокопенко - Встреча с пришельцем (сборник)

Директор встал, налил в стакан воды и снова сел.

— Прежде чем попрощаться с вами, — продолжал я, — хочу сказать: вы благородны и принципиальны. Даже когда вы отказываете в просьбе, в душе просителя не остается и тени обиды. Вот, к примеру, отказали мне во внеочередном отпуске. Думаете, я обиделся? Нисколько! Потому что так чудесно и доходчиво объяснили, что мне даже совестно стало. А когда срезали премию за частые опоздания — помните? — вы сделали это так деликатно, что мне хотелось сказать: «Срежьте еще!..»

— Послушайте, уважаемый… — хотел было перебить меня директор.

Но я не дал ему договорить:

— Всегда твердил и твердить буду: с таким мудрым человеком, как вы, работать — настоящее счастье!

Глаза директора увлажнились.

— Я обо всем напишу куда следует, чтобы те, которые решили вас снять, получили по заслугам! — ошеломил я его.

— Друг мой, не надо, — ласково вымолвил директор.

— Надо, обязательно надо! — горячо возразил я. — Это же фатальное недоразумение. Таких, как вы, Федор Тихонович, не снимать надо с должности, а, напротив, повышать…

— Успокойтесь, голубчик, — улыбнулся директор. — Никто меня не снимает с должности. Меня собираются снимать… и кино. Вы разве не видели в коридоре осветительную аппаратуру?

— Какое счастье! — прошептал я так искрение, будто не я, а кто-то другой сегодня утром помогал операторам устанавливать юпитеры.

— Так что идите и спокойно работайте, — сказал директор. — Я с вами и никуда в ближайшее время уходить не собираюсь.

Когда я выходил из кабинета, он остановил меня:

— Кстати, сколько лет вы работаете в нашей конторе?

— Восемь с половиной.

— Немало, — задумчиво произнес он.

Я сел за свой рабочий стол и торжествующим взглядом окинул коллег. Операция прошла блестяще — место заведующего отделом, которое вот уже третий месяц вакантное, теперь наверняка будет за мной.

Утром наш отдел, как всегда, собрался на пятиминутку. На этот раз заведующий советовался с нами о рационализации картофелечистки.

— Ни у кого нет возражений против моей рационализации? — обвел он всех внимательным взглядом. — Нравится?

— Да! — хором ответили мы.

— А вам, товарищ Цаца, нравится? — спросил заведующий у новенького, который всего лишь неделю работает в нашем отделе и впервые попал на пятиминутку.

— Нет… — ответил Цаца.

— Как это нет? — оторопел заведующий.

— Нет… — снова повторил он.

— Да знаете ли вы, что моя рационализация понравилась самому директору? А вы говорите «нет»!

Мы, перебивая друг друга, стали доказывать Цаце, что он ошибается, что такую рационализацию нельзя не одобрить, что домохозяйки за это спасибо скажут.

— Нет… — упрямо твердил свое Цаца.

Заведующий дрожащим от волнения голосом объявил, что пятиминутка окончена.

Через час он вызвал меня к себе.

— Вы знаете, я думаю — молодец Цаца. Припципиальный! Приятно, когда человек не просто тебе поддакивает, а спорит, свое доказывает. Надо его на должность консультанта выдвинуть. Я вот только что еще раз пересмотрел свои расчеты и нашел-таки одну неувязочку. Прав он, что не соглашается со всем так легко, как, скажем, вы.

На следующее утро заведующий рассказывал о рационализации своей рационализации.

— Великолепно! — воскликнули мы хором.

— Ну, а в таком варианте вам нравится моя рационализация? — обратился заведующий к Цаце.

— Нет… — ответил он.

— Вы считаете, что новая картофелечистка не прославит наш институт? — возмутился заведующий.

— Нет… — покрутил головой Цаца.

— Это уж слишком! — набросились мы на него. — Человек, можно сказать, открытие сделал, а вы упрямо не желаете признать. Неужели вам непонятно, что это новое слово в технике?

— Нет… — сказал Цаца.

Заведующий, дрожа от негодования, вышел из комнаты. А через полчаса вызвал меня к себе.

— Подумайте, какой настойчивый! — восхищенно произнес он. — Другой бы давно капитулировал. А этот доказывает свое, несмотря на авторитеты. Знаете, я тут прикинул и думаю, что его смело можно назначить старшим консультантом. Кстати, в моей рационализации есть-таки одна слабинка. Так что молодец Цаца!

Собрав нас после обеда, заведующий рассказал о дополнениях к своей рационализации.

— В таком виде, мне кажется, она безупречна, — резюмировал он. — А вам нравится? — повернул голову к Цаце.

— Нет…

Заведующий полез в карман за валидолом.

В конце рабочего дня он снова вызвал меня.

— А все-таки прав Цаца! Стоит один винтик заменить, и себестоимость картофелечистки намного уменьшится. Сообразительный! И главное, упрямо стоит на своем. С таким и посоветоваться приятно. Всю правду в глаза режет. Прямо сейчас напишу рапорт директору — будем делать его моим заместителем…

— Поздравляю! — прибежав в отдел, стал я жать руку Цаце, чтоб, не дай бог, никто из коллег не опередил. — Вас хотят сделать заместителем нашего начальника. Вы, наверное, на седьмом небе от счастья?

— Нет… — сказал Цаца.

— Опять «нет»! — удивился я. — Неужели вы не рады?

— Я все ви-ви-ви-время пытаюсь сказать, — наконец вымолвил Цаца, медленно растягивая слова, — что нет во-во-возражений…

На четвертой странице вечерней газеты я прочитал объявление: «Уважаемые мужчины! Если вы не удовлетворены своей внешностью, загляните в операционный кабинет Института красоты и гигиены. Пластическая операция, которую амбулаторно сделает вам опытный хирург, совершит чудо. Вы станете таким красавцем, что и родная жена не узнает…»

«Почему бы и не попробовать? — подумал я. — Почему бы не стать красавцем?»

Утром я был уже в институте.

У операционной собралось немало желающих улучшить свою внешность.

— Кто последний — я за вами! — приветствовал я будущих красавцев и, глянув на часы, заметил: — Наверное, всех принять не успеют.

— Может, и не успеют, — согласился мужчина с большими ушами.

— А чего он так долго возится? — спросил я через минуту.

— Это вам не зуб рвать, — объяснил ушастый.

— Ох, не зуб! — кивнул я. — Зуб рвать — совсем другое дело. Там хоть морально спокоен.

— А вы что, морально неспокойны? — поинтересовался мужчина с очень длинным носом.

— Но то слово. Я, наверно, после этой операции без снотворного и спать не лягу, — сказал я.

— Неужели операция влияет на сон? — удивился мужчина с большими ушами.

— Может, на вас и не повлияет, — вызывающе глянул я на него, — а меня сомнения загрызут, угрызения совести замучают.

— Интересно, какая связь между моим желанием стать красивым и угрызениями совести? — пожал недоуменно плечами длинноносый.

— Прямая, — сказал я и окинул взглядом присутствующих, которые буквально впились в меня глазами.