Галина Черная - Лайнер вампиров

– Мгм… этого я и врагу не пожелаю, – неохотно буркнул я. – Ты права, с вампирами лучше не селиться, а свободных кают у них просто может не оказаться, если на лайнере вместимостью в двести пассажиров только на конференцию, как ты мне говорила, заявлено двести три участника.

– Ну вот. Было о чём спорить!

– Хорошо-хорошо, как скажешь. Если ты точно уверена, что я тебя не стесню…

В ответ она лишь вздохнула и закатила глаза.

Вообще-то, честно говоря, каюта мне тоже понравилась. Старинная мебель, небольшие иллюминаторы, стены обшиты чёрным деревом, искусственно декорированным под вид «после страшного пожара». Взгляд сразу останавливался на большом пологе из паутины над обеими кроватями, тонкая работа, труд сотен пауков, и как только такая ажурная вещь выдерживает морскую качку? А в центре потолка горела лампа с типовым плафоном в виде распластанной летучей мыши. Действительно, как дома, в детстве у меня в комнате была такая же…

Мы решили не задерживаться в каюте, а сразу пойти осматривать корабль.

– Думаю, мне стоит подождать тебя на палубе, – сказал я, выходя первым, чтобы дать Эльвире возможность привести себя в порядок. Женщины всегда тратят на такие вещи втрое больше времени, чем мы, мужчины, поэтому вечно опаздывают. К этому нельзя привыкнуть, но можно подходить философски…

Поднявшись на среднюю палубу, я оперся о перила и стал смотреть, как капитан встречает новых гостей. Он как раз объяснял что-то на пальцах двум пожилым вампирам в длинных лапсердаках и чёрных шляпах, судя по носам и пейсам, изряильтянам. А за ними стояли ещё трое кровососов, но уже в обычных современных строгих костюмах лишь слегка готического покроя. Эти явно наши, из Парижска, я таких пару раз арестовывал за появление на улице днём в нетрезвом виде и неподобающей одежде. Вообще-то, скорее, совсем без неё…

– Да уж, кажется, мы… Здесь собрались вампиры разного пошиба и… – произнёс рядом кто-то неприятным тонким дребезжащим голосом. Причём в свежести морского воздуха явственно ощутился аромат дешёвого алкоголя…

– Простите, вы мне? – Я обернулся и увидел тщедушного пожилого чёрта в потрёпанном костюме, со злым колючим взглядом, характерно красным носом и морщинистыми руками с длинными крючковатыми пальцами. Типичный алкоголик, и как только его пропустили на корабль?!

– А вам, юноша, видимо, такие сборища по…

Пренебрежительный тон и манера говорить тоже не вызывали мгновенного расположения к незнакомцу.

– Доктор Хам Хмельсинг, к вашим… – Он протянул мне влажно блеснувшую ладонь.

– Ирджи Брадзинский. – Я поколебался и не стал добавлять «приятно познакомиться», что-то отталкивающее промелькнуло в его лице и почувствовалось в липком рукопожатии.

– Вы эмигрант, как и…? У вас славянская морда и черты лица так…

Меня резко поразила эта пьяная наглость: когда всё время ходишь в полицейской форме, невольно привыкаешь к гораздо более вежливому обращению. А сейчас я в штатском, и вот пожалуйста…

– Нет, я не эмигрант. Но, собственно, какое вам дело до моего лица?

– Хм… А я был почти уверен, что…

– Вы меня извините. – Мой подчёркнуто-холодный тон намеренно противоречил словам. – Мне надо идти.

– Вы журналист или…? На этом полном вампиров корабле только журналист может быть столь беспечен, но… Просто я не люблю… Этим и вызвано, признаюсь, моё несколько неуважительное к вам…

– Вы пьяны или издеваетесь? – не выдержал я.

– О нет, не пьян, что… Простите меня, если я вас задел, молодой… Но ещё никто не упрекал меня в подстрекательстве к… – елейно откликнулся пассажир, не давая мне возможности окончательно утвердиться в праве заехать ему по уху.

Вряд ли, конечно, я бы стал это делать, мне бы не позволили честь мундира и уважение к старости. Хотя в данном конкретном случае стоило бы! Есть такие милые типажи, которые испортят вам всю кровь, наплюют в душу, обвинят во всех грехах и уйдут не извинившись, с чувством исполненного долга.

По счастью, в этот момент к нам на палубу поднялась Эльвира, в вечернем платье цвета чёрной морской волны, накинутом на плечи прозрачном палантине и туфлях-лодочках на шпильках в тон губной помаде. Я обернулся, дабы сразу увести её отсюда, но не успел…

– О, профессор Хам Хмельсинг! – неожиданно радостно кинулась она к старичку.

– Моя худшая… – На его лице отобразилось подобие язвительного удовольствия. – Вы были такая… мхм…

– Такая что? – с угрозой уточнил я, забыв, что переспрашивать что-то у него бесполезно.

– Такая вся…

– Да, это я освещаю конференцию для «Городского сплетника». А вы-то что здесь забыли, старый маразматик? – Эльвира нежно приобняла его за костистые плечи.

– Я, милочка, здесь просто по совету моего… Морской воздух полезен для моих…

– Понимаю, вы опять на охоте? – Она заговорщически посмотрела ему в глаза и сжала кулачки.

Профессор вытер старческую слезу и попытался ущипнуть её за попу.

– Эй! – Я рефлекторно схватил его за руку.

Моя спутница с возмущением округлила глаза, но в этом возмущении явно читалась симпатия к нетрезвому извращенцу.

– Простите, рука сорвалась, милочка, и… Ну отпустите же, вы, грязный…

Эльвира выразительно кивнула мне, и я выпустил его из захвата.

– Держитесь от неё подальше!

Старичок потёр пострадавший локоть, кинул на меня злобный взгляд и быстро захромал прочь.

– Он был твоим преподавателем? – поражённо спросил я. – С такой чудесной особенностью, не сказать дефектом, речи?!

– Это никому не мешало. Мы всё равно его не слушали, – беспечно откликнулась она, грациозно опираясь на перила.

– А что он у вас вёл? Ну, в перерывах между запоями…

– Читал лекции по психологии бытового вампиризма. Говорят, в молодости он был известным охотником, буквально одержимым борьбой с вампирами, пока они его не покусали пьяного в тёмном переулке за пабом. С тех пор он изучал вампиров только с научной точки зрения, даже купил по ним докторскую и выбрал мученическую стезю преподавателя пединститута, где я училась.

– Но он сказал мне, что не любит журналистов, и даже, приняв меня за твоего коллегу, повёл себя просто как свинья. Выходит, он ненавидел всех своих студентов?

– Конечно, за что мы его и сами ненавидели всем сердцем, – улыбнулась Эльвира, с любовью оглядываясь на скрывающегося из виду старика и беря меня под руку. Я на мгновение замер, это было приятно. Она впервые взяла меня так под руку, прижавшись к ней грудью.

Но я не смог сразу выкинуть из головы этого седого Хама Хмельсинга. Что-то в нём настораживало, хотя, возможно, причиной тому была только моя профессиональная подозрительность.

– Он что-то недоговаривает… – Я всё-таки не удержался, чтобы не заметить это вслух.