Надежда Федотова - Карты, деньги, две стрелы

– Рогами – может быть… но я же их не грабил! И ювелиров тоже! Это поклеп!

– И ты в состоянии это доказать? – мрачно поинтересовался отец. – Если уважаемые дельцы обратятся с официальной жалобой…

Его речь прервал торопливый стук в дверь.

– Я занят! – недовольно отозвался генерал.

– Прошу прощения, ваше превосходительство, – донесся с той стороны сконфуженный голос адъютанта. – Но вам письмо… Посыльный сказал – срочное…

– От кого? – Генерал, подумав, махнул рукой. – Да не топчись ты там, войди. Из штаба передали?

Дверь приоткрылась, и адъютант генерала Ференци проскользнул в кабинет:

– Не могу знать, ваше превосходительство. Только велено передать, что важное и лично в руки.

– Точно из штаба, – поморщился отец, принимая письмо. – Вечно разведут таинственность… Ступай! И больше не беспокой по пустякам.

Адъютант поклонился и исчез. Генерал покрутил в пальцах запечатанный конверт и потянулся за ножом для бумаг:

– Надеюсь, это не очередной донос на тебя, Айден. Потому что тогда…

Ну да, дальше можно не продолжать. Кажется, спета моя песенка. И самое обидное – ну ладно был бы повод! А так? Может, по части морали и семейных ценностей я отнюдь не пример, но воровать?! Да я ведь даже взяток сроду не брал, клянусь богами!

И к приснопамятной вдове в спальню не лазил.

Другое дело, что репутация моя действительно кричит совсем об обратном. Я вздохнул и поднял взгляд на отца. В том, что «срочное письмо» – очередной гвоздь в крышку моего гроба, я уже почти не сомневался.

И, увидев выражение лица генерала, только уверился в своих предположениях. Глаза его превосходительства, бегающие по строчкам, становились все больше и больше. По лицу метались тени. Зажатый в левой руке нож для бумаг упал на ковер… Ну, значит, точно все. И из этого кабинета меня выведут под конвоем. Куда – не хочу даже думать.

– Значит, это правда? – словно в забытьи, пробормотал отец. Выпустив из рук исписанный убористым почерком лист, он тяжело опустился на стул.

В комнате повисла тишина. Я опустил плечи. И вдруг услышал:

– Вы свободны, капрал Иассир. Возвращайтесь в казарму.

Не понял?..

– Я удовлетворю претензии господина Хирша и господина Ашера, – бесцветным голосом продолжил его превосходительство. – Развязать кошель и попросить уважаемых дельцов держать язык за зубами – единственное, что можно сделать в этой ситуации.

– Но как же… Не понимаю! – не выдержал я. – Меня оболгали, а ты хочешь спустить все на тормозах?!

– Да! – отрезал генерал Ференци. И после паузы добавил чуть мягче: – Я верю, что ты невиновен, сын. Но мы никому ничего не докажем. Я с большим трудом выбил тебе место, хотя это не в моих правилах. И я не могу позволить, чтобы мое имя трепали на каждом углу в связи с неподобающим поведением моего воспитанника, пусть даже совесть его чиста… Хватит с нас той истории с контрабандой в Армише. Возвращайся в казарму, Айден. С Хиршем и Ашером я разберусь сам.

Возражать я не рискнул.

Дело замяли. Умасленные солидными откупными ростовщики больше не имели ко мне никаких претензий, капитан Лигети, с которым я имел долгий разговор тет-а-тет, тоже в конце концов признал, что мог и ошибиться… Но толку-то от этого? Ясно же как божий день – кто-то всерьез вознамерился испортить мне жизнь. И этот «кто-то» здорово на меня похож! Или же намеренно постарался стать похожим… Все эти обвинения – одна сплошная ложь! У ростовщиков есть свидетели? Так ведь и у меня они тоже есть! Почему отец отказался дать ход делу? Это ведь в его интересах, что бы он там ни говорил.

Но больше всего это в моих собственных интересах. Если папе по какой-то причине не хочется вникать в ситуацию – что ж, таково его решение. Но жизнь-то моя. И я никому не позволю мешать мое имя с грязью!

Собственно, для того я и пришел сегодня к Рокушу. Блэйр договорился кое с кем из Змей относительно маленькой недешевой консультации. И я бы ее получил, боги свидетели! Если бы не…

– Если бы не ты, – безрадостно пробормотал я, глядя на лежащего без движения паренька. Хорошо в сторожке топчан имелся, не пришлось изнеженного дворянчика снова на пол укладывать. Хоть что-то мне в плюс.

Я нагнулся и еще раз похлопал мальчишку по щекам. Безрезультатно. Разве что… А ведь Арлета права, пожалуй, – мордашка определенно знакомая! Мы с ним где-то встречались?

– Эй! Ты в себя-то приходи уже, ну! Нарожали чахликов – с одного удара копыта норовят откинуть… Как тебя вообще родители из дома без охраны выпустили?

Вопрос остался без ответа, что неудивительно. Удивительно то, что я до сих пор здесь! Дурачок сам нарвался, за это и получил, и мое счастье, что он до сих пор глаз открыть не может. Сейчас бы дунуть отсюда на средней курьерской, однако же… Ну почему я не такой, как Вейлин? Он и убьет – не почешется, а я, дурак…

– Ты очухаешься или нет? – Я взял безвольное тело за плечи и хорошенько встряхнул. Куда там! Как валялся бледной лягушкой, так и валяется… Стоп. Может, ему попросту дышать нечем? Камзольчик-то явно маловат, аж ткань на плечах трещит. Ослабим немножко, на пару-тройку пуговиц…

– Трын одноглазый!

– Что… Кто… А-а-ай-й-й!..

Шлеп!

Ну вот. Можете меня поздравить – мне все-таки дали по морде.

На долгую минуту в маленькой сторожке повисла тишина. Такая густая, что хоть ножом режь. И мне очень повезет, если…

– Что вы себе позволяете?!

Не повезло. Я задумчиво потер горящую щеку и пожал плечами:

– Ничего как будто. Приношу свои извинения, госпожа, но вы очень талантливо косили под мальчика. Только на будущее – выбирайте все-таки одежду по размеру. Не все солдаты такие щепетильные.

– Да вы… вы…

Девушка сжала кулачки. Зеленые глазищи сверкают от возмущения, кудри в разные стороны. Подстричься могла бы и получше, а так в целом хорошенькая. И точно из благородных, Арлета не ошиблась. Вопрос – что этот тепличный цветочек у Рокуша позабыл, да еще и в таком-то виде?

– Где я? – Она настороженно огляделась. Потом, спохватившись, наглухо застегнула ворот камзола и повторила: – Куда вы меня притащили? И зачем?

– Да уж точно не за тем, что вы тут себе вообразили. – Я хмыкнул. – Не волнуйтесь, госпожа, вы не в моем вкусе. А что до сторожки – могли бы и спасибо сказать. В «Зеленой ундине» дамы без сознания долго на полу не валяются. По крайней мере, в одиночестве.

Девушка залилась краской до самых ушей. Ушки, кстати, тоже миленькие. Тьфу, да о чем я вообще думаю?!

– Опустим детали. – Я прислонился плечом к двери и с любопытством уставился на незнакомку: – Кто вы? И зачем вам понадобилось заведение почтенного Рокуша? Это не лучшее место для порядочной женщины. Или я малость ошибся насчет порядочности?