Терри Пратчетт - Поддай пару!

Витинари вспомнил, сколько жизней было спасено с помощью семафоров, и не только жизней – семей, репутаций и даже престолов. Клик-башнями теперь был усыпан весь континент по эту сторону Пупа, и в донесениях от Доры Гаи Ласски патриций читал, сколько раз семафорщики замечали пожары еще в зачатке, а однажды, у границ Щеботана, даже засекли кораблекрушение в открытом море. Семафорщики кликом сообщили об этом управляющему ближайшего порта и спасли всех пострадавших.

Оставалось только плыть по течению. Новые вещи и новые идеи возникали, дерзко распространялись, кем-то порицались, а потом – глядите, то, что мы считали чудовищем, вдруг оказалось важно для всего мира. И все это время новаторы и изобретатели придумывали вещи еще более полезные, которых никто не мог предвидеть, но они вдруг становились незаменимыми. И столпы мира оставались незыблемыми.

Будучи тираном ответственным, лорд Витинари периодически проводил строгую и безжалостную ревизию собственных действий. О троллях в Анк-Морпорке уже говорили редко, и все потому, что люди, как ни странно, почти не воспринимали их как троллей – просто как больших людей. Такие же, как мы, только другие. А положение гномов, анк-морпоркских гномов? Все еще гномье, да. Но на своих собственных условиях. Король-под-горой тоже был осведомлен, что в Анк-Морпорке была огромная популяция гномов, которые взглянули на будущее и решили отхватить себе кусок. «Традиции? – думали они. – Ну, если это будет нам на руку, время от времени мы будем вспоминать о них и проводить парад в честь всего гномьего. Все те же сыновья и дочери своих родителей… но мы станем лучше. Мы видели город. Город, где все было если не всегда возможно, то вероятно , включая и красивое женское белье».

А где-то в маленькой шахте горы Медянки сапожник Малог Весельссон отложил гвоздь и молоток.

– Слушай меня внимательно, сынок, – сказал он сыну, который облокотился на его верстак. – Я слышал, как ты там говорил, что граги – спасение гномьей расы, и вот что я нашел этим утром. Это иконография меня в Кумской долине. В тот последний раз. Да-да, я был там, все там были. Граги сказали, что тролли были нашими врагами, и я видел в них только большие булыжники, которые хотят нас раздавить. Ну и вот, выстроились мы все лицом к лицу с вражиной, и тут кто-то прокричал: «Тролли, сложить оружие! Гномы, сложить оружие! Люди, сложить оружие!» И вот так мы и стояли, и все слышали разговоры на разных языках, а прямо передо мной был один огромный тролль, вспоминать страшно! Он держал огромный молот и был готов меня размазать. Но ведь и я был готов в ту же секунду подрубить ему колени топором. А голоса были такие громкие, что все остановились и огляделись, и он посмотрел на меня, и я на него, и он мне сказал: «Что тут происходит, а, господин?» – а я ему: «Понятия не имею!» Но я видел, как на той стороне долины завязалась какая-то серьезная заварушка между всеми нашими шишками, и вокруг кричали, что надо сложить оружие, и я поглядел на тролля, а он поглядел на меня и спросил: «Мы воевать начнем или как?» – а я ответил: «Мне тоже приятно познакомиться, мое имя Малог Весельссон», – и он вроде так усмехнулся и сказал: «А меня зовут Хрясь, приятно познакомиться». А вокруг нас все ходили и спрашивали друг у друга, что происходит, и будем мы драться или не будем, и если мы будем драться, то за что конкретно? И кое-кто уже присел отдохнуть и развел костер накипятить чаю, а с другой стороны долины развевались флаги и все расхаживали, как будто там был какой-то праздник. Тогда к нам подошел гном и сказал: «Повезло вам, ребятки, вы увидите такое, чего уже миллионы лет никто не видел», – и так оно и получилось. Мы стояли не в самом начале очереди, а тролли и гномы и люди возвращались из пещеры, и каждый проходил мимо нас с таким видом, словно заворожил его кто. Так вот, я тебе рассказывал о чуде Кумской долины и раньше, сынок, но ты не видел эту иконографию меня и Хряся. Ее сняли как раз в то время, когда мы поняли, что не будем драться в тот день, и мы все зашли в ту пещеру, кто поодиночке, кто попарно, и увидели там двух королей, гномьего и тролльего, заточенных в блестящем камне за партией игры в «шмяк»! И мы сами это видели! И так все и было! Они стали товарищами в смерти. И мы поняли, что не нужно становиться врагами в жизни. Так дело и кончилось. А позднее мы с Хрясем отправились на поиски выпивки. Многие были заняты тем же, но он мне такое налил, что у меня чуть чердак напрочь не снесло. Аж подошвы загорелись. А у Хряся теперь двое детей, вот, все у него в порядке, живет в Анк-Морпорке. Тролли не большие любители писать письма, но я вспоминаю его и Кумскую долину каждый день.

Старый сапожник посмотрел исподлобья на сына и сказал:

– Ты умный мальчик. Умнее своего брата… И, наверное, хочешь что-то у меня спросить.

Юноша откашлялся:

– Если ты видел их партию, ты не мог бы вспомнить, кто тогда выигрывал?

Старый гном рассмеялся:

– Я задал такой же вопрос командору Ваймсу, когда мы с ним встретились, но он ни в какую не отвечал. Мы подумали, что он, верно, сломал пару фигурок, чтобы никто не догадался, кто должен был выйти победителем, и какой-нибудь любопытный паренек вроде тебя не попытался бы развязать новую войну.

– Командор Ваймс? Дежурный по Доске?

– Он самый. Руку мне пожал. Нам обоим.

Голос мальчишки вдруг исполнился благоговением.

– Ты взаправду жал руку взаправдошнему командору Ваймсу?!

– Да, да, – отозвался его отец как ни в чем не бывало, словно встретить знаменитого Дежурного по Доске было обычным делом. – У тебя, кажется, остался еще вопрос, сынок.

Мальчик нахмурился:

– Отец, что теперь будет с моим братом?

– Извини, этого я не знаю. Я послал прошение Витинари и поручился, что Ллевелис хороший парень, который спутался с дурной компанией. И я получил ответ – его светлость сказал, что он поджег семафорные башни, когда на них работали люди, и теперь понесет то наказание, какое патриций сочтет нужным. Тогда я послал второе письмо и сказал, что сражался в Кумской долине. И получил второй ответ: его светлость написал, что, по его разумению, я не сражался в Кумской долине, потому что там никто не сражался, слава богам, но он сказал, что понимает, почему я изо всех сил стараюсь помочь старшему сыну. Его светлость сказал, что он это обдумает, – старый гном вздохнул. – И я до сих пор жду ответа, но, как твоя матушка говорит, отсутствие новостей – хорошая новость. Значит, он еще жив. И не говори мне, сынок, что граги-экстремисты на нашей стороне, потому что это не так. Они скажут тебе, что мертвых королей придумали в Анк-Морпорке, а мы дураки, что приняли их за настоящих. И, мальчик мой, глупцы им верят! Но я там был. Я знаю, что́ чувствовал, когда дотронулся до них рукой, и каждый в тот день знал, вот почему зло меня берет, когда граги начинают разглагольствовать об ужасных людях и чудовищных троллях. Они хотят, чтобы мы боялись друг друга, считали друг друга врагами, но единственный враг сейчас – это граги. А наивные бедняги вроде твоего брата, которые жгут семафорные башни и обжигаются на них же, – они жертвы крадущихся в темноте подонков.