Николай Туканов - Башня Шутника

Эльф, орк и гном сквозь одно из трех односторонних замаскированных окон в полу второго этажа пристройки с удивлением увидели, как Урр-Бах, не жалея мыла, принялся чистить поверхность куртки, затирая грязные пятна и въевшуюся пыль. Критически осмотрев работу, тролль отбросил обмылок, надел сразу посветлевшую куртку и вышел во двор. Там его ждал гоблин с влажными волосами и двое людей. Судя по их виду, уборная для безволосиков не таила подобных сюрпризов.

– Кажется, сегодня Гримбольд впервые встретил гоблина и тролля, которые не позарились на его мыло, – давясь смехом, сказал орк эльфу, с удовольствием наблюдая за раздраженным лицом гнома.

– Это еще ничего не значит, Арзак, – гном хмуро посмотрел на партнеров, довольных тем, что испытание на честность, которым так гордился гном, прошли сразу два представителя малоразумных рас. – Если эти животные не уперли мыло, то значит, им и на это не хватило их жалкого умишка.

– Кстати, Гримбольд, – невинно поинтересовался эльф, – давно хотел спросить: почему у нас постоянно пропадает дегтярное мыло, даже когда поблизости никого нет, кроме твоих собратьев? Эльфам подобный ужас подойдет лишь в качестве наказания за тяжкий проступок.

– Верно говоришь, Козлотруэль. Да и настоящему орку мыло нужно только для того, чтобы засунуть его в глотку сплетника.

– Сколько раз просил, не коверкать мое имя, – по привычке поправил орка эльф. – Казотруэль, или «быстрый всадник» на всеобщем. И вообще, неужели орки настолько…

– Мыло прут люди! – перебил эльфа оскорбленный гном. – Никогда гном не унизится до такого мелкого воровства!

– Вообще-то позавчера пропал ящик мыла, – со значением поправил гнома Арзак. – Это уже не мелочь.

Мелодичный звон прервал спор и заставил партнеров по бизнесу быстро перейти в основное помещение, где проходило собеседование. Через минуту все тот же учтивый человек завел в обставленный по последней эльфо-людской моде просторный кабинет четверых безработных.

– Садитесь! – вместо приветствия буркнул гном и указал рукой на стулья у стены, шагах в пяти от стола хозяев агентства. По мнению гнома, пять шагов – вполне достаточное расстояние, чтобы не задохнуться от перегара и пота сброда, решившего за деньги рассматривать все подробности измен эльфиек и прочих высоких рас. К высоким расам Гримбольд относил гномов и эльфов. Люди и орки числились у него в средних расах. Ну а тролли и гоблины, в отличие от расистов, проходили у гнома в качестве говорящей грязи, от которой надо держаться подальше, чтобы не подцепить какую-нибудь пакость. Пять шагов – это еще и лишнее мгновение, чтобы выхватить арбалет или топор из-под стола, если один из этих недоумков решит выпустить гному кишки. Безумцев в столице всегда хватало, как и оружия.

– Итак, вы явились в высшей степени известное и уважаемое детективное агентство, чтобы попытать счастья и стать одним из его сотрудников, – важно произнес Гримбольд, внимательно следя за выражением лиц кандидатов. – Но да будет вам известно, что соискатель столь престижной работы должен обладать умом, цепкой памятью, и главное, верностью. Если вы не умеете хранить молчание и готовы за пару золотых переметнуться к конкурентам или недругам агентства, то это место не для вас.

– Для начала, представьтесь, – продолжил высокий синеглазый эльф с пшеничными волосами, одетый в изысканный строгий костюм, безуспешно пытаясь угадать ход мыслей тролля. С остальными было проще, даже гоблин занервничал, готовясь к собеседованию.

– Урр-Бах, клан Большой Дубины – первым ответил тролль.

– Кархи из квартала Тряпичников к вашим услугам.

Чернобородый мужик средних лет кашлянул густым голосом и встал.

– Персевин,  сын Трулла, к вашим услугам, господа.

– Говда, сын Зергана из деревни Вислоха, к услугам ваших милостей, – в свою очередь встал и поклонился конопатый паренек с соломенными волосами и простодушным открытым лицом.

– Значит так, – вступил в разговор орк, – сейчас каждый кратко, повторяю, очень кратко, расскажет о предыдущих местах работы и объяснит, какого Рхыза он хочет работать именно у нас. Начнем с Говды.

Деревенский парнишка покраснел, вскочил, сминая от смущения крестьянскую шляпу и, слегка запинаясь, сказал:

– С семи лет пас скот, потом перегонял лошадей на продажу в город, ну, в Эркалон. А потом мне сказали, что можно устроиться здесь. Я парень не промах, могу барана отбившегося выследить, или лошадь уворованную. А здесь всяко интереснее, чем в деревне, да и платят больше.

– Ясно, следующий, – произнес эльф.

Персевин, стирая насмешливую улыбку, с которой слушал сбивчивый рассказ деревенщины, уверенным голосом начал говорить:

– Последние три года работаю охранником в торговых караванах, до этого пять лет служил наемником в Восточной армии, на границе с оркским Лазхом. Хорошо управляюсь с мечом и щитом, знаю Эркалон как свои пять пальцев. У меня здесь полно знакомых. Они за пару кружек пива поделятся со всеми сплетнями за последний год. Хочу попробовать себя в сыскном деле, нравится искать пропажи и ломать ребра разному ворью.

Арзак одобрительно хмыкнул и переглянулся с эльфом. Гримбольд равнодушно пожал плечами – за отбор людей  отвечал орк. Его больше интересовала остальная парочка.

– Ну, а вы чем занимались? – грубо обратился гном к троллю и гоблину.

– Последние пять лет работал вышибалой в кабаках, пару раз охранял склады, но недолго, уж больно мало платили, – начал первым тролль. – Неплохо машу дубинкой, понимаю ругательства на всех языках и хорошо знаю пьяный диалект гномов.

Гримбольд дернулся, но орк с улыбкой осадил партнера легким хлопком по плечу. -

А я два года был на подхвате у Золотого Зуба в переулке Менял,  – продолжил гоблин, – потом год отпахал помощником репортера в газете, и полтора года у Рузы Процента оценщиком товара.

– Это не тот Руза, что скупает четверть всей ночной добычи  Эркалона? – с издевкой уточнил Гримбольд. – И что же ты ушел от него?

– Не знаю ни про какую ночную добычу, – гоблин непонимающе развел руками. – Я оценивал гоблинский антиквариат, расписные дудки для вызова домашних духов, колокольчики для отваживания болезней и прочее. Товар этот сейчас в цене, разбогатевшие гоблины не прочь затариться вещами предков, чтобы народ видел, что они не оторвались от своих корней и с ними можно иметь дело. А ушел я из-за безответной любви к племяннице Рузы. Мне намекнули, что мой кошелек не так толст, чтобы раскрывать гляделки на такую цыпочку и дали пинка под зад, чтобы не смущал остальных несчастным видом.

О том, что племянница Процента была страшна как богомол и запросто могла раздавить своим брюхом Кархи, дойди дело до койки, гоблин умолчал. Лично он видел в ней не женщину, а живой таран, которым хорошо сносить двери запертых кабаков.