Александр и Жанна Богдановы - Битва за Тутум

– От хранилища, – злорадно усмехнулся Фредегар.

– Как? Откуда? – недоумевал герцог. – Лопейберг же предоставил свой.

– Дядя, а не делали ли вы копий?

Толстяк не ответил. Аша открыла один из флаконов – в нос ударил характерный запах крови, такой ни с чем не спутаешь.

– Это то, что мы искали, – объявила колдунья.

Ещё полчаса назад Фредегар ходил чернее тучи, а Хамиш сиял, будто солнце, теперь они поменялись местами.

– Это ничего не доказывает, – неуверенно произнёс герцог Артийский.

– Большой суд решит! – широко улыбнулся принц. – Как думаете, дядюшка, корона придётся мне впору?

Герцог одарил нас кривой ухмылкой и поспешил к выходу. Не думал, что можно так громко хлопнуть дверью. Наверное, он годами тренировался.

В первую очередь занялись моим внешним видом. Фредегар хотел, чтобы я предстал перед судьями, как подобает графу, а не как… Подходящих слов он, сколько ни старался, не нашёл. Что смущало его больше: футболка с затёртым гербом на груди, залатанные в нескольких местах джинсы (не думали же вы, что после всех переделок они выглядят как новенькие) или кроссовки с серыми от пыли шнурками – осталось для меня загадкой.

Сначала мне предстояли ванные процедуры. Я настаивал, что справлюсь сам, но две пожилые тётки с жёсткими щётками в руках и решимостью в глазах меня и слушать не хотели. Пока я с ними боролся, Фредегар отправил слуг к Лаванде. Уже через час синеглавая фея прилетела с новеньким костюмом.

Чёрный с серебром, он прекрасно сел на меня. Кроссовки пришлось сменить на сапоги. Скрежеща зубами, я согласился. Должен заметить, в этот раз обувка намного удобнее, чем когда Лаванда наряжала меня на праздник Огня. Хоть мозолей не натру, и на том спасибо. Что за глупость в голове? В душе я беспредельно признателен фее за улучшение.

– Новая модель?

– Фил, ты заметил! Как же я рада! Я изменила кое-что после твоего прихода, – призналась Лаванда, – добавила между подошвой и стелькой пыльцевой смягчитель. Как он тебе?

– Отлично! Амортизирующая вставка, – невольно вырвалось у меня.

– Ух, неплохо звучит, – заинтересовалась она. – Ты ведь не против, если я позаимствую у тебя название.

Поджав губы, я кивнул. Довольная фея улыбнулась в ответ. И это всего один день наедине с моими вещами. Хрупкая портниха-сапожник косила бы в нашем мире миллионы долларов, работая в Париже, Милане или Нью-Йорке. Я хотел поинтересоваться, не без приключений ли фея добралась от Одинокого Коваля в Бронкастер, но не успел – меня усадили стричься.

– Фил, время! – нетерпеливо напомнил Фредегар. – Некогда беседы заводить – до начала суда ещё многое нужно успеть!

Прибежал тощий парень с необычайно длинным носом. От него жутко несло сладкой парфюмерией, но это мелочи. Меня больше пугал его образ: глаза подведены чёрным карандашом, лицо нарумянено, покрашенная в угольно-черный цвет чёлка зачёсана набок, как у небезызвестного немецкого фюрера.

Он представился, но имя я пропустил мимо ушей: уж больно удивился заявлению, что парень тот самый королевский парикмахер, услугами которого все мечтают воспользоваться. Думал, они только в нашем мире выглядят не пойми как. Ей-богу, не будь у него над губой тоненьких усиков, решил бы, что передо мной девчонка. Настолько женственно он выглядел.

– Ух, работы непочатый край. Но ничего, граф, сейчас мы сделаем из вас модника, достойного Алькасара! – запел парикмахер елейным голосом. – Надо же, какие красивые и выразительные глаза! Мне б такие, – вздохнул он. – Признайтесь, усиливали голубизну магией?

– Нет, ничего я не усиливал! – запричитал я.

– Значит, натуральный?

– Натуральный! Натуральный! – тряс я головой.

Лишь спустя несколько секунд до меня дошло, что он имел в виду цвет глаз. Дальше – хуже: парикмахер встал позади кресла и провёл рукой по моим волосам, они моментально встали дыбом. Батюшки! Я почувствовал дрожь в коленках – не хотелось превратиться в такое же пугало, как он.

На этом мой кошмар не закончился. Он открыл чемоданчик, который я сначала не заметил. Столько косметики не у каждого профессионального визажиста найдётся.

– Сейчас немного припудрим, затем нарумяним, а после надушим, – ворчал он себе под нос, копаясь в чемоданчике. – Выбреем пару узоров на голове… Неужто бритву позабыл?.. Ножами не так удобно… Хвала богам, вот она!

– Не нужно мне никаких узоров и румян! Не нужно, Ваша Милость! – взмолился я, глядя на Фредегара. – Давайте чуть-чуть укоротим и бородку подравняем, а? Я же всё-таки воин-наёмник, а не сладенький мальчишка из дворца.

Парикмахер оскорблённо уставился на Фредегара, тот подумал и решил:

– Милый Пруткец, думаю, граф Девиер прав. Люди видят в нём сурового воина, рубящего чудищам головы, а не богатого придворного с помадой на губах. Обойдёмся самым малым – пусть будет поближе к народу.

– Но…

– Никаких «но»! – строго обрезал принц.

– Жаль. Чувствую, муза сегодня со мной, и я готов творить во благо искусства, – расстроенно вымолвил парикмахер и с силой захлопнул чемоданчик.

К счастью, при всей его жеманности и творческой тяге сделать из меня нечто, он проявил профессионализм. Результат мне понравился – парикмахер отработал идеально. Сейчас бы фотоаппарат, чтобы запечатлеться на паспорт, но чего нет – того нет.

К вечеру мы с принцем несколько раз отрепетировали, что и как я должен сказать на суде. Фредегар беспощадно заменял неуместные слова, исправлял ударения и задавал интонацию, выжимая максимум из далеко не красноречивого меня.

– Запомни, Фил, судьи должны поверить каждому твоему слову! А главное, толпа должна поверить каждому твоему слову! – наставительно твердил он. – Советник Синмар не будет сидеть как истукан, он постарается сделать из тебя всеобщее посмешище! Ох, поверь, колдун это умеет. В качестве обвинителя он выиграл все Большие суды. Ты ведь не хочешь, чтобы мы сели в лужу, а?

– Конечно же, нет! – уверял я, не на шутку озабоченный успехами Синмара.

Легко ему говорить, со мной не занимался учитель риторики с малых лет или, как его называли здесь, мастер ораторского искусства. Фредегар пытался избавить меня от въевшихся в каждое предложение паразитов типа «э-э-э», «ага», «ы-ы-ы» и «ну», заодно давал советы:

– Пойми, лучше говорить замысловато, будто мудрец, чем как деревенщина.

– Не переживай, Фред, нестандартная речь – мой конёк.

Теперь я был уверен, сложностей не возникнет. Достаточно вставить в предложение пару словечек из родного мира, и речь зазвучит непонятно, а главное – загадочно для остальных.

И вот настал час Большого суда. Для Алькасара это самое настоящее шоу. Как и на празднике Огня, посреди площади установили высокие трибуны для знати и сцену, на которой красовались тринадцать мягких стульев. Три для Фредегара, Хамиша и Фалша, семь судьям, один обвинителю, то есть вашему покорному слуге, один вызываемым свидетелям, если таковые вообще будут, и последний подсудимому, который в то же время являлся сам себе адвокатом.