Ирмата Арьяр - Тирра. Невеста на удачу, или Попаданка против!

Рука у меня дрогнула, и я заехала кисточкой себе в глаз.

– Ох!

– Бедняжка даже не дожила до консур… консут… Ох, вылетело у меня, каким хитрым словечком последний этап магического бракосочетания называется.

– Консумация?

– Да-да, оно самое! Смотрите-ка, вспомнили! – расплылась в улыбке молодая женщина.

Еще бы знать, чем отличается магическое бракосочетание от обычного! Может, под консумацией подразумевается не только первый секс между супругами?

– И с тех пор каждый год его женят, – вздохнула Лисси. – А бедняжки не доживают до конс… ну, до того, чтобы из нареченной стать настоящей женой. Даже предположить невозможно, какой рок их преследует. Сгубить вас решили эти окаянные Гинбисы! – всхлипнула Лисси. – Ведь если вы умрете от руки мужа, когда они не несут за вас ответственности, то по завещанию наследство ваше у них останется! Не удивлюсь, если они сами предложили вас королю как невесту.

– Подожди… – Я промокнула глаз, аккуратно нанесла хной точечки красной «сыпи». Лисси уже смотреть не могла на то, что я вытворяю с лицом. – То есть три девушки погибли, а этот мерзавец до сих пор не в тюрьме? И король не осудил его за убийства?

Горничная подсела ко мне ближе, взяла щетку для волос, чтобы помочь мне с косой.

– Так это слуги шепчутся, не доказано, что сам граф их убивал, – проговорила она еще тише. – Да и видели люди только закрытые гробы. Тайна, покрытая мраком, что с несчастными произошло, и говорят, даже маги не могут доказать причастность графа либо сам король покрывает преступления своего любимца. Потому все помалкивают.

Холодок ужаса коснулся спины. Я поежилась. Как ни заманчива была возможность выйти из-под опеки Гинбисов, но не такой же ценой!

– А как же отцы его жен? – спросила я. – Они тоже молчат, правды не ищут? Не все же были круглыми сиротами, как я?

– Все, миледи. И только первая его жена была из титулованных дворянок, а две – простые горожанки. Король разрешил Черному Ворону даже мезальянс, лишь бы женить его. Из ровни-то никого не заставишь, дураков нет. И богатства никакие не нужны, жизнь-то дороже. Вот только Гинбисы рады-радешеньки.

– Какой ужас! Спасибо, Лисси. Ни за что не выйду за него!

Вот так возник наш маленький заговор.

Но даже если бы Лисси не рассказала мне кошмарные сплетни о королевском некроманте, мне хватило бы утреннего происшествия, чтобы бежать от алтаря без оглядки.

Наряд привезли утром.

Изысканное платье цвета слоновой кости – кружевное, с атласной подкладкой, – доставили рано утром вместе с диадемой, покрывалом, туфельками, перчатками и шкатулкой с нежным жемчужным комплектом, полагавшимся юной невесте по этикету.

Платье снова примерили, и оно село идеально по фигуре – видимо, не обошлось без магии, иначе такая скорость необъяснима.

А за час, пока меня причесывали служанки, перевивая волосы жемчугами, оно истлело.

Как саван, пролежавший в земле вместе с трупом.

На манекене висели почерневшие, попахивающие затхлостью обрывки кружевной ткани, когда-то составлявшие мой свадебный наряд. Визгу среди служанок было столько, что я едва не оглохла, а моя решимость бежать от жуткого замужества любой ценой окрепла.

Гинбисы, скрипя зубами, отправили гонца к королю, а еще одного посыльного – в ближайшую модную лавку за новым платьем для невесты. Этого часа и общей суматохи нам с Лисси и Бером хватило, чтобы усовершенствовать наш придуманный ночью план бегства.

Увы, глаз с меня не спускали до самого отъезда, и бежать не удалось.

Зато, кажется, удалось спрятаться и сорвать церемонию…

Пока я вспоминала мое вчерашнее унижение и отчаяние, шум на улице усилился – от парадного все домочадцы перебрались в сад.

Я не меньше двух часов просидела в пыльной гардеробной, прислушиваясь к беготне по дому и суете в саду, где сначала ожидали исчезнувшего садовника Бера, потом пытались вытащить из колодца простыню и тюль подручными средствами, а когда не получилось, кто-то сообразил отремонтировать сломанную лестницу и начались поиски молотка и гвоздей.

Домочадцам, в отличие от меня, скучать не приходилось.

Я кое-как расшнуровала и стащила с себя платье и кринолин, переоделась в скромную серую одежду служанки, припрятанную среди ковров. Спрятала свадебную рваную роскошь туда же, в ковер, свернув его рулоном. Не сразу найдут.

Надела старенькие кожаные башмаки на голую ногу – все лучше, чем босиком. Расплела сложную прическу и натянула крестьянский головной убор – что-то среднее между чепчиком и колпаком. Сразу стало еще жарче.

Загримировалась на ощупь: в гардеробной не было зеркала. Надеюсь, вчерашняя тренировка не прошла даром. Теперь «вьюнок» был скрыт за толстым слоем белил, нарисованной сыпи и размазанной по щеке саже. Ватные валики за щеками изменили овал лица – родная мать не узнала бы Тиррину, да еще и одетую в балахон прислуги.

Трижды повторила в уме таблицу неправильных английских глаголов, поизучала жизнь местной фауны – паучков, мух и комаров. Пару раз в открытое окно залетали бабочки и пчелы. И одна настырная оса. Я терпеливо, не смея пошевелиться, сидела, пока насекомое ползало по свеженапудренной щеке.

И вдруг за окном раздались истошные крики и оглушительный визг.

Любопытство сгубило кошку, гласит мудрая земная поговорка. Мне бы ее помнить, ан нет. Я бросилась к окну, но с непривычки к чужой и неудобной обуви споткнулась о рулон ковра, куда в спешке спрятала платье, диадему и прочие драгоценности вместе с помолвочным кольцом.

Я упала и едва не расквасила себе нос. Рулон, ставший из-за моих юбок и кринолина толстым и рыхлым, слегка развернулся, показались белые кружева. Поправлять не стала, – визг не утихал, любопытство тоже, но я встала за портьеру так, чтобы не слишком было заметно снаружи.

К счастью или нет, комната была угловая и окно выходило в сад. Благоухание лилий, цветущих прямо под ним, пропитывало сложенные в гардеробной вещи не хуже баснословно дорогих духов. Отсюда хорошо был видна вымощенная площадка с каменным колодцем, снабженным колесом с ведром на цепи.

Вот и мою занавеску обнаружили, – ухмыльнулась я, увидев толпу, окружившую колодец.

Странно. Не могут два клочка ткани вызвать таких криков и визгов.

– Ой-ой-ой! Что теперь будет! – причитала наша кухарка.

– А-а-а-а! – визжали баронесса с моей гувернанткой медам Зисдрис.

– А ну, тихо! – гаркнул возвышавшийся над толпой Ирвин. – Отойдите подальше! Бер, вытаскивай и клади ее сюда!

Барон махнул рукой, указывая на любимую клумбу баронессы с королевскими лилиями.

Толпа отхлынула, расступилась, и я увидела старого Бера, с печатью ужаса на лице тащившего из колодца чье-то тело. Женское, судя по очень длинным, темным от влаги волосам, корсажу и облепившей ноги юбке. Тоже очень длинной. Бер, кряхтя, уже вылез из колодца по лестнице и тащил тело на указанную клумбу, а юбка все не кончалась. Голову женщины закрывала моя тюлевая занавеска.