Александр Махнёв - О прожитом с иронией. Часть I (сборник)

Впрочем, может, это и хорошо? Меньше знаешь, лучше спишь. Зарплата есть, премиальные набегают, все прекрасно.

Предприятие имело около десятка филиалов. Все они были разбросаны по области. Руководство головного частенько ездило в командировки в подчиненные учреждения, заслушивало руководителей, рекомендовало коллективам усилить, добиться, обеспечить и т. д. А с 1985 года рекомендации стали более конкретными. Всем следовало перестраиваться. Причем это делать было нужно энергично, включив весь потенциал трудового коллектива. Вот такое было интересное предприятие.

Городок, где находилось управление «ящика», был небольшим. Бетонный завод и хлебокомбинат – это его промышленность. Баня, дом культуры, парк культуры и отдыха, два ресторана, кафе, две школы и три детсада – это социальная инфраструктура. На этом фоне предприятие с его почти полутысячным коллективом было, как сейчас говорят, градообразующим. Еще бы! На балансе свои шесть пятиэтажек, садик, ясли. Огромная столовая, больше на комбинат питания похожая. Свое тепличное хозяйство.

Руководство предприятия в городе уважали. Секретарь парткома и заместитель по науке – члены бюро горкома. Сам директор в обкоме партии членствует. Милиция на поклон ходит за дружинниками. Ну и так далее. Одним словом, хорошее предприятие, так сказать, ячейка твердого социалистического образца.

А теперь продолжим.

Петр Петрович позвонил в горком, доложил о времени и дате собрания. И по команде горкома он уж звонил в область, в организационный отдел обкома партии, заведующему.

– Николай Сергеевич? День добрый. К нам собираетесь? Прекрасно! Ждем. Да. Завтра, в четыре часа дня. Почему завтра? Так от вас рекомендации пришли срочно работу провести. Да. Да, телефонограмма от первого секретаря. Ничего, подготовимся, не впервой. Вы как, на машине? Отлично, гостиницу подготовим. Да, ваш номер. Безусловно, все будет прекрасно. Просьбы какие есть? Книги? Да, сейчас Пикуль на базе есть, полный сборник. Все понял, будет. И коробочку соберем. Как всегда, ну вы понимаете. Все в порядке. До встречи.

Переведя дух, Петр Петрович положил трубку. Самое неприятное сделано, теперь надо готовиться к собранию. Секретарь принялся названивать секретарям парторганизаций, предупреждая о приезде высокого гостя и времени собрания. Работу эту он делал быстро, нельзя сказать, что с большим желанием, дело это хлопотное, но надо. Куда денешься. Часа полтора он согласовывал, убеждал, рассказывал, кое-кого приструнить пришлось. Ишь ты, перестройка. Я те дам перестройка. Сказали выступить – готовься, да говори что надо, а не так себе. Перевел дух, глотнул чайку наспех и к директору.

– Геннадий Павлович, вроде все готово, всем задачи поставил, надо еще в клуб, столовку и на базу заскочить. Кто приедет? Да этот, как его, Сергеич. Да, Николай Сергеевич, заведующий отделом. Мужик нормальный, я его знаю, беру на себя. Вы слово скажете? Как в прениях? Я Николаю Сергеевичу доложил, что вы основной докладчик. Он удовлетворился, вопрос-то очень важный. Виноват, виноват. Но прошу вас. У вас же есть материал с прошлого собрания! Ну и что, что люди слышали, обком ведь не был на последнем собрании. Ну я прошу вас. Вот и отлично, спасибо, уважили секретаря! Я помчался?

Геннадий Павлович помрачнел, пристукнул ладонью по столу, повернулся к окну, прикрыл глаза и притих. Так он успокаивался. Если что-то его тревожило или беспокоило, он настраивался на какие-либо хорошие мысли, воспоминания. Правда, в последние годы их становилось все меньше и меньше. Больше все какая-то суета, хаос. Однако отвлечься надо, а то можно и до инфаркта додуматься да испереживаться: «Все, молчим. Итак. Завтра, завтра. Стоп! Так завтра мой день рождения. Вот напортачил себе так напортачил».

– Любочка, – это он секретарше, – срочно ко мне Петра Петровича.

Петр Петрович появился ровно через сорок минут.

– Уважаемый секретарь парткома, а что завтра за день, не скажете ли?

Петрович шкурой почувствовал подвох в словах директора.

– Так пятница. 28 октября. А что?

– Да ничего! Завтра я родился!

«Вот гаденыш! Не напомнил! Ну я ему!» – это он о начальнике отдела кадров.

И не моргнув глазом, глядя в глаза шефу:

– Так мы знаем, народ готовится. А что случилось?

– Как что, в день рождения – и партийный актив? Как-то все это неправильно.

– Геннадий Павлович, так вы же сами назначили день и час, я был уверен, что это вы специально, мол, отбомбимся, и все, отдыхай.

– Ну да, отдыхай, с вами отдохнешь.

Геннадий Павлович вновь повернулся к окну и тоскливо посмотрел на осеннее небо, на суетящихся за окном людей. Да! Он промахнулся. Однако действительно ничего страшного не произошло.

– Ладно, проехали. Как там у нас в клубе, готовятся?

– Да, мы решили зрительный зал не занимать, обойдемся актовым, человек около семидесяти будет, все вместятся. У Маши в столовой тоже все в порядке. Заказал банкетный зал. В гостиницу позвонил, место забронировал. Вроде как все крутится.

– А банкетный зал зачем?

– Так у вас день рождения, да и Сергеича все одно кормить надо где-то.

– Ну ты перехватил. Обсуждаем борьбу с пьянством и идем пить водку за здоровье докладчика? Так, что ли?

– Да нет, вы не так поняли.

– Да все я понял! Значит, так. Никаких банкетов. Не юбилей. В моей комнате, если хотите, соберемся, только с газировкой. Ясно?

– Куда уж яснее.

– Все, давай до завтра. Мне еще поработать надо. Пока. Любовь Андреевна, зайдите.

Время было уже позднее, секретаршу надо было отпускать, и директор, распорядившись по некоторым срочным служебным вопросам, заперся в кабинете готовиться к собранию партийного актива.

Утренняя суета следующего дня ничем не отличалась от предыдущего. Разве что ежесекундное напоминание о том, что он имел честь в этот день родиться. Огромный букет на столе – Любочка расстаралась. А дальше вновь пятиминутка, затянувшаяся у директора на час. Звонки, разговоры, посетители и бесконечные поздравления по телефону, при встрече в коридоре и даже на лестничной клетке. Все это к обеду уже утомило директора.