Джон Шемякин - Дикая история дикого барина (сборник)

Чебоксарские промышленники тайно решили вывезти вонючие кожи и сплавить их по Волге, чтоб как-то избежать разорения и самосуда. Но не успели подводы выехать на пристань, как из будки выбежала предусмотрительная верёвкинская засада. Промышленников начали вязать с поличным. Особенно в аресте капиталистов отличился любимый верёвкинский ученик-геометр Гаврила. Известный нам более как Гавриил Романович Державин. Пиит и предтеча.

Когда работа по составлению плана города Чебоксары была завершена, по казанскому тракту потянулся сытый обоз. Три телеги обоза везли план города Чебоксары, «придавленный каким-то подручным гнётом из связанных арестованных». Впереди обоза верхом ехали довольные геометры.

Верёвкин и Державин дружили до последних дней учителя. Были в переписке, много вспоминали. Верёвкин, например, писал своему ученику Гавриилу Романовичу: «Я ваш старичок, так разуметь себя имею право, по душевному преклонению к вам, с самого вашего детства».

Я слишком поздно родился.

Рылся в подарках.

Запер двери на ключ, накинул крюк, все сгрёб в центр залы. Вскочил, задёрнул шторы. Снова уселся у груды.

Рассматривал подаренную гравюру Дортона «Гонконг в 1860 году». Мне не очень нравятся гравюры Дортона, но я ценю их за подробности изображённого. На ней даже губернатор Гонконга изображён. Едет верхом.

Гонконг в 1860 году был местечком со странностями. Китайцы с острова бежали толпами. Какие-то эпидемии с каждым новым зашедшим судном, всё новее и страшнее. Слуги травят своих белых хозяев ядами. Губернатора обстреляли ядовитыми стрелами, еле оклемался.

Французский капитан Лоран вырезал половину собственного экипажа, стоя на рейде. Потом переправился на берег и начал резать местных. Поймали капитана сеткой, сброшенной с воздушного шара немцев Больке.

Повальная торговля опиумом. И над всей этой идиллией стоит упомянутый мной губернатор Джон Бауринг. Друг Карамзина, между прочим. Человек, которого высоко ценил Гавриил Державин. На руке у губернатора перстень, подаренный царём Александром Павловичем Благословенным, на шее медальон, подаренный Пушкиным.

И служит Бауринг империи – в медальоне, с перстнем, пожилой уже весьма человек устраивает облавы на желающих сбежать с Гонконга китайцев, устраивает демонстрацию канализации, разрешает всем пользоваться зеркалами.

По описаниям, был очень бодр, брился налысо, боксировал, знал под сотню-другую иностранных языков и диалектов. Активный такой был дипломат. Герой Второй опиумной войны. По итогам которой Англия, Франция и США разгромили цинский Китай, а Россия получила Уссурийский край и ещё немножко нужной территории.

Хорошая гравюра.

Крестьянка Бунтова, бывшая «по согласию» четырнадцатилетней любовницей Пугачёва, рассказывала, находясь уже в преклонных летах, Александру Сергеевичу Пушкину: «Пугачёв, будучи у нас в Бёрдах, вошёл в церковь, сел на церковный престол и сказал громко: «Давненько я не сиживал на престоле!»

В этот день трудно удержаться от многого лишнего. Я и так не особо спокойный человек, а тут есть повод.

Короче, история любви.

4 марта 553 года до н. э. в городе Вавилоне молодая семейная пара: муж – Мар-бити-адду-натану и его жена Бунаниту, дочь Харицайи – взяла в банке Иддин-Мардука кредит. По их поручению агент банка по имени Даян-шум-иддин (последнее имя по месту работы выдали) купил им на кредитные деньги дом. За одиннадцать с половиной мин серебра (5,8 кг) агент приобрёл на имя молодых 94 кв. м жилой площади в районе Барсиппа.

Супруги были настроены на успех. Ипотеку погасили довольно быстро. Обзавелись в банке Иддин-Мардука кредитной историей, которую банковские служащие зафиксировали клинописью на табличках и снесли в банковский архив, располагавшийся под местным полицейским участком. Местный полицейский участок оказывал банку услуги по предоставлению охраны рабочих помещений и банковского хранилища.

Расплатившись по кредиту, супруги Мар-бити-адду-натану решили купить ещё один дом. Тоже в этом районе, такой же площади, но подешевле, для сдачи его понаехавшим в Вавилон. Муж вместе с женой пошли в канцелярию и заполнили договор. Муж брал у жены в долг 3,5 мины серебра (1,8 кг). Почти без процентов – жена же. Муж подписал вексель, заверил его, отдал жене. Подписав договор, с векселем под мышкой супруги весело отправились в полюбившийся им банк и заполнили там кредитный договор (уже совместный) на 2,5 мины серебра (1,26 кг). Новый дом решили оформить на имя мужа.

Отступление.

В VI веке до н. э. женщины в Вавилоне пользовались некоторой самостоятельностью. То есть какой там некоторой?! Обалденной самостоятельностью пользовались женщины Вавилона. Муж, конечно, мог убить свою жену. Имел право. Но ничего массового и интересного из этого права не получалось. Всё потому, что любовь, конечно. Плюс некоторые особенности имущественных отношений между мужьями и жёнами.

Брачный контракт. Он спас немало женских жизней. При всей невзрачности и крючкотворной тошности, брачный контракт гарантировал, что в случае смерти жены муж не получал ничего из её имущества, даже копеечки малой на поминки. Все деньги от помершей жены уходили к её родственникам. Или, на крайний случай, детям.

А личное имущество у вавилонских женщин было ого-го какое! Зажиточная вавилонская девушка вносила в фундамент новой вавилонской ячейки общества пару рабов, пять-шесть кило серебра, садик, домик и т. п. И всей этой красотой самостоятельно распоряжалась. Прибьёшь такую – все деньги возвращаются к тёще с тестем. Кому это надо?! Придушишь супругу из ревности, а уже тесть лезет в дом: выносить пять-шесть кило серебра, и рабов ещё, старый мудак, уводит.

Какой резон дубасить супругу сырцовым кирпичом по башке, если придут её братья и всё-всё выволокут? Никакого резона я лично не вижу. Кругом кромешное рабовладение, на востоке роятся персы, готовые на своих боевых верблюдах смести с лица земли всё живое, только что отбились от Ассирии с её пирамидами из убитых пленных, в Иудее пророки бьют друг друга на конкурсе «Кто придумает будущее пострашнее?», мрак, глад и человеческие жертвоприношения буквально повсюду.

А в Вавилоне даже развестись мужику было невозможно: так, чтоб по-нормальному, чтоб намотать жиденькую косу верной спутницы на кулак, посмотреть в её глазки да и пинками за околицу метров двести проводить. Нет, в Вавилоне так было нельзя. То есть муж мог подать заявление на развод с указанием причин, но если суд решал, что причины несущественные, то развод утверждали, но обязывали мужа выплатить жене чудовищную компенсацию. Плюс окаянная своё приданое с собой уволакивала помимо компенсации. Я, мол, теперь женщина свободная!