Пелам Вудхаус - Посоветуйтесь с Дживсом!

– Уверен, ваш камердинер должен был сообщить вам, – сказал сэр Родерик, – что мы намереваемся поменяться комнатами. Я его встретил перед обедом и просил уведомить вас о наших планах.

Голова у меня пошла кругом. Нет, мало сказать «пошла кругом». Это неожиданное известие сразило меня наповал. Выходит, все это время Дживс знал, что старый хрыч будет спать в постели, которую я собираюсь протыкать штопальной иглой! Знал и допустил, чтобы я шел на погибель, ни словом не предупредил. Это было выше моего понимания. Я стоял как громом пораженный. Пораженный насмерть.

– Вы сказали Дживсу, что собираетесь ночевать в этой комнате? – прошептал я.

– Да. Будучи осведомлен о том, что вы с моим племянником состоите в дружеских отношениях, я желал избавить себя от вашего возможного визита. Признаться, мне и в голову не приходило, что упомянутый визит ожидается в три часа ночи. Какого черта, – рявкнул он, внезапно распаляясь, – вы рыщете по дому в этот час?! И что это у вас за штука?

Я вдруг понял, что все еще сжимаю в руке палку. Честное слово, в шквале эмоций, вызванных предательством Дживса, это открытие явилось для меня полной неожиданностью.

– Штука? – сказал я. – Ах да!

– Что означает ваше «Ах да!»? Что это такое?

– Видите ли, это длинная история…

– Ничего, у нас впереди вся ночь.

– Вот, собственно, как было дело. Прошу вас представить себе, как пару месяцев назад я мирно сидел после обеда в «Трутнях», никого не трогал и задумчиво покуривал сигарету… – Я умолк.

Старый хрыч меня не слушал. Он изумленно таращил глаза на кровать. Оттуда на ковер что-то капало.

– Господи!

– …покуривал сигарету и болтал о том о сем… – Я снова умолк. Старикашка приподнял одеяла и уставился на труп грелки.

– Ваших рук дело? – спросил он тихим, задушенным голосом.

– Э-эм… да. По существу, да. Я как раз собирался вам объяснить…

– А ваша тетушка еще старалась меня убедить, что вы не сумасшедший!

– Я и вправду не сумасшедший. Совершенно не сумасшедший. Если вы позволите объяснить…

– Не позволю.

– Все началось…

– Молчать!

– Хорошо. Молчу.

Он сделал носом несколько глубоких вдохов и выдохов.

– Моя постель насквозь промокла!

– Началось с того…

– Замолчите! – Он еще посопел. – Вы, жалкий несчастный идиот, – снова заговорил он, – потрудитесь объяснить мне, где находится комната, которая предназначалась для вас?

– Этажом выше. Часовая комната.

– Благодарю. Думаю, я ее найду.

– А?

Он грозно пошевелил бровями.

– Я намерен провести остаток ночи в вашей комнате, – сказал он, – полагаю, постель там находится в пригодном для сна состоянии. А вы можете со всеми удобствами расположиться здесь. Желаю покойной ночи.

Он встал, а я остался стоять дурак дураком.

Мы, Вустеры, старые служаки. Мы стойко переносим превратности судьбы. Однако сказать, что меня обрадовала перспектива провести здесь ночь, значило бы покривить душой. Один-единственный взгляд на постель убедил меня, что спать в ней и думать нечего. Золотая рыбка была бы довольна, но Бертрам – нет. Оглядевшись вокруг и решив, что самое подходящее место для сна – это кресло, я похитил с кровати пару подушек, уселся поудобнее, набросил на ноги коврик, лежавший перед камином, и принялся считать овец.

Однако толку от этого было мало. Мой бедный котелок кипел, до сна ли тут. Открывшееся мне черное предательство Дживса вспоминалось вновь и вновь всякий раз, когда я готов был погрузиться в сон; ночь тянулась нескончаемо долго, становилось все холоднее. Я как раз размышлял, удастся ли мне вообще когда-нибудь заснуть, как вдруг голос у самого моего уха сказал: «Доброе утро, сэр». Я вздрогнул и открыл глаза.

Мне казалось, что я ни на минуту не задремал, но, видимо, все-таки задремал. Ибо шторы были подняты, в окна лился дневной свет, и Дживс стоял передо мной с чашкой чаю на подносе:

– Веселого Рождества, сэр!

Я слабой рукой потянулся к живительному напитку. После двух-трех глотков мне стало лучше. Правда, я испытывал боль во всем теле, а черепушка была налита свинцом, но теперь хоть мысль работала более или менее четко. Я остановил на предателе ледяной взгляд и приготовился задать ему жару.

– Говорите, «веселого»? Значит, по-вашему, «веселого», да? – начал я. – Позвольте вам сказать, все зависит от того, что вы вкладываете в прилагательное «веселый». Если вы, кроме того, полагаете, что будет весело вам, то вы ошибаетесь. – Я сделал еще один глоток чаю и продолжал холодным тоном, отчеканивая каждое слово: – Хотелось бы задать вам один вопрос. Вы знали, что сэр Родерик Глоссоп будет спать в этой комнате, или нет?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

В целом (лат.).

Берти перевирает известное латинское выражение «Ne sutor supra crepidam», букв. – «Пусть сапожник судит не выше сапога».

Шаловлива (фр.).

…с девизом загадочным «Эксцельсиор»… – из стихотворения Генри Уодсуорта Лонгфелло (1807–1882) «Эксцельсиор» (1842).

…не уступающий Хокшоу… – герой пьесы Т. Тейлора «Человек с пропуском» (1863).

Фош Фердинанд (1851–1929) – французский маршал.

Гудвуд – ипподром близ г. Чичестер, граф. Суссекс.

Грифоны – длинношерстные легавые собаки.

…и в человеках благоволение… – несколько искаженная цитата из Библии, Лк.: 2,14.

Сквош – род упрощенного тенниса.