Хендрик Грун - Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Королеву здесь носят на руках. На журнальном столике лежит “Ворстен” рядом с “Либель” и “Маргрит”. Однажды Эверт засунул между ними номер “Плейбоя”, в порядке эксперимента. Не прошло и часа, как он исчез! Здесь штемпелюют журналы большой черной печатью, так что никому и в голову не придет унести хоть один номер. На “Плейбое” печати не было.

Несколько жильцов заказали на 30 апреля многоместное такси до площади Дам. Как же, без них коронация не состоится.

Сейчас зайду к Эверту. У него приступ подагры, и значит, я должен выгулять собаку, Маго. Согласно Эверту, ум Маго проявляется в том, что при приближении директрисы пес начинает рычать. Как-то раз она пренебрегла рычанием и попыталась его погладить; тогда он укусил ее в руку, точнее говоря, прокусил платье. Кстати, дорогое платье. С того дня отношения между директрисой и Эвертом, мягко говоря, испортились.

Теперь на двери висит табличка “Осторожно, рычание”. Вчера вечером, во время моего первого визита, Эверт уныло сидел в своем кресле. Когда у него приступ, он не пьет, зато без счета глотает пилюли. Когда приступ проходит, все возвращается на круги своя. Я тем временем забочусь о собаке и хозяине. Маго – благодарный пес, а Эверт ворчит, что это все ни к чему.

Он терпеть не может жалости, это у него пунктик. Так что каждый должен держать дистанцию. Он хотел бы видеть на фронтоне нашего дома лозунг, написанный большими неоновыми буквами: “Не ныть!” Я запасаюсь терпением. Делаю несколько покупок, засовываю для него в микроволновку какой-нибудь полуфабрикат и смываюсь. Когда приступ проходит, он всегда является с подарком: пятьдесят тюльпанов, фунт угря, настенный календарь.

Поголовно все знатоки королевского дома объявили, что никто не предупредил их об отречении. Два дня подряд только и разговоров, что о Беатрикс – в газетах, по радио, на ТВ и за кофейным столом. Я уж начал мечтать о внезапной катастрофе. Был бы хоть какой-то противовес этому потопу новостей.

Настоящий день рождения Беатрикс – сегодня. Здесь его всегда отмечают томпусами. Или томпузами? Эти эклеры не оранжевые, оранжевые можно купить только в день официального рождения королевы. Некоторые обитатели дома выставляют флаги. Точнее, скромные настольные флажки. Но устанавливать большой флагшток на стене, разумеется, нельзя. Правила однозначны: никаких дырок в стенах. В каждой комнате на определенных местах прибиты четыре крючка для картинок, и хватит с вас.

Господин Эллрой попробовал повесить на такой крючок свою лосиную голову. Она сорвалась и свалилась прямо на сервант. Чайный сервиз вдребезги. Ему не выдали крюк побольше, как он ни умолял. А он так привязан к своему лосю.

– Стоит только начать, – заявил ему управляющий, – и конца этому не будет.

В нашей обители подобный аргумент кладет конец всем аргументам. Как будто, если Эллрой получит большой крюк для своего лося, все жильцы массово развесят на стенах охотничьи трофеи.

Теперь лосиная голова занимает стул. И рога нельзя использовать как вешалку для шляп. Правда, господин Эллрой еще швыряет на них свою шляпу. С небольшого расстояния. Но обычно промахивается. Он тяжело переживает унижение, но всегда сражается с этими ветвистыми рогами. Славный он мужик, жаль, что глух как пень. С ним можно было бы поговорить по душам.

Только что мне нанесла неожиданный визит социальная работница. К счастью для нее я почти всегда сижу дома. Здесь каждый почти всегда сидит дома. Ее визит застал меня врасплох.

Я угостил ее чашечкой кофе, сказал, что польщен, и спросил, чему обязан этой честью, ее визитом. Она слегка смутилась. Как мне тут живется? Радует ли меня хоть что-то в жизни? Не тоскую ли?

Она явно не знала, как себя вести. Это было очаровательно. Она еще неопытна и молода для своей профессии, но старалась изо всех сил. Я спросил, почему она вдруг заинтересовалась моей особой.

– Ах, это не имеет значения.

– Ах, не имеет? Тем более поведайте мне об этом, сударыня.

И тут выяснилось, что ее направил ко мне домашний врач, возможно, потому, что я как бы вскользь поинтересовался таблеткой для эвтаназии. Он прислал мне эту особу, чтобы я, не дай бог, не прыгнул с крыши.

Я заверил ее, что самоубийство не входит в мои ближайшие планы. Она немного смутилась:

– Я не то имела в виду.

– Я отлично понимаю, что вы имели в виду. Ну да ладно. Я бы предпочел, чтобы впредь он лично задавал щекотливые вопросы. Так ему и передайте. – Хотите еще кофе?

Нет, она уже уходит.

Вчера я заглянул к Ане, моей разведчице в хозяйской конторе, и раздобыл у нее копию списка подозреваемых в умерщвлении рыб, составленного госпожой Стелваген. Меня в нем нет. И Эверта нет. Мадам убеждена, что преступника следует искать среди персонала и что злодей намеревался подорвать ее реноме. Она собирается установить в коридорах камеры наблюдения. Интересно, у нее есть на это разрешение?

“Остановите разрушение, оставайтесь в движении”. Так была озаглавлена одна старая газетная статья. В подзаголовке сообщалось: “Ученые всего мира ищут причины и решение проблем старения”. Ну же, господа ученые, поспешите в нашу богадельню. Здесь уже нечего спасать, но вы раскопаете достаточно материала для ваших исследований.

С биологической точки зрения мужчина старше сорока, так сказать, бесполезен, ведь дети уже выросли и не нуждаются в родителях. Тут-то и появляются признаки постепенного разрушения: лысина и очки для чтения. И на клеточном уровне происходят сбои. Все больше ошибок при делении и умножении. Ухудшение метаболизма приводит к дряблости клеток, отчего мозги соображают все хуже. (Я просто вкратце излагаю статью.) Ученые еще многого не знают, но ясно одно: use it or lose it [1] Пользуйся, а то потеряешь ( англ. ). ( Здесь и далее – прим. ред. ) . Держите тело и дух в движении, а прежде всего – предлобную кору головного мозга, эта его часть регулирует такие функции, как планирование, инициативность и гибкость.

Что ж, мы можем констатировать, что с корой у дирекции нашего цирка дела обстоят не лучшим образом. Она не жалеет усилий и денег, чтобы сделать стариков пугливыми, пассивными и безногими, и прикрывает это бильярдным клубом, игрой в бинго и упражнениями “Красивые движения”.

Впрочем, я не возлагаю вину только на персонал дома. Клиентура слишком уж охотно позволяет себя третировать. А самое главное: иногда я могу это понять и простить. Но бывают дни, когда я едва сдерживаюсь.

Пойду пройдусь. Интересно, как далеко я продвинусь. Повязка, следствие падения во время предыдущей прогулки, тем временем исчезла с моей головы. Комментарии излишни.