Ирина Сахарова - Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта лизинга

Анализ названных точек зрения начнем с обзора доводов, приводимых исследователями для обоснования занимаемой ими позиции, согласно которой договор лизинга необходимо рассматривать как вид договора аренды.

1. Признание договора лизинга самостоятельным гражданско-правовым договором противоречило бы ГК РФ, рассматривающему договор финансовой аренды как отдельный вид договора аренды [216]. «Любые доктринальные выводы по результатам исследования правовых норм должны основываться на системе реально действующего правового регулирования или хотя бы ее учитывать» [217].

2. «…Договор лизинга необходимо рассматривать как разновидность договора аренды, поскольку это двусторонний договор между лизингодателем и лизингополучателем по поводу предоставления последнему имущества во временное владение и пользование за плату» [218]. Позиция же сторонников квалификации договора лизинга в качестве самостоятельного типа договора основана на сомнительном выводе о том, что договор лизинга является многосторонней сделкой [219].

3. Обособление норм о договоре лизинга в отдельную главу Гражданского кодекса потребует включения в данную главу подавляющего большинства норм, составляющих общие положения об аренде, т. е. их дублирования [220]. Ссылка же на эти нормы в новой главе «означает скрытое признание того обстоятельства, что лизинг является видом аренды» [221].

4. «Правильная квалификация договора лизинга… зависит во многом от того, применимы ли для его регулирования в значительной части общие нормы об аренде» [222]. «Анализ договора лизинга показывает, что к нему может применяться значительное количество общих положений об аренде. Поэтому законодатель обоснованно сформулировал лизинг как вид договора аренды» [223].

5. «Квалифицирующим признаком лизинга, потребовавшим выделения его как самостоятельного вида аренды, является своеобразное участие арендатора в приобретении арендодателем в собственность предмета аренды» [224]. Но при этом специфика лизинга не меняет его «арендной» направленности [225]. «В финансовой аренде базовыми отношениями являются отношения по передаче во временное владение и пользование, по которым и следует ориентироваться на правовое регулирование данного договора» [226].

6. «…Гражданско-правовые договоры, признаваемые ГК самостоятельными договорными типами, обычно имеют существенные различия практически во всех своих элементах: предмете, субъектном составе, содержании». Договор лизинга отличается от договора аренды лишь в предмете; предмет первого несколько шире предмета второго за счет действий лизингодателя по заключению с продавцом договора купли-продажи. «Но данное обстоятельство как раз и характерно для взаимоотношений вида и рода» [227].

7. «Отсутствие жесткой связи договора лизинга с появлением на стороне лизингополучателя прав собственности является… еще одним достаточно ярким критерием, позволяющим относить рассматриваемый договор именно к договорам арендного типа» [228].

8. «Отнесение российским законодателем договора финансовой аренды (лизинга) к разновидности договора аренды является практической реализацией положения Конвенции УНИДРУА о том, что правовые нормы, регулирующие традиционный договор аренды, нуждаются в адаптации к самостоятельным трехсторонним отношениям, возникающим из сделки финансового лизинга. В результате такой адаптации в ГК создана конструкция договора финансовой аренды (лизинга) как разновидности договора аренды» [229].

Попытаемся оценить приведенные доводы на предмет их достаточности для аргументации заявленной позиции, предложив наши контраргументы.

1. Довод о недопустимости признания самостоятельности договора лизинга как противоречащей Гражданскому кодексу РФ, в котором данный договор уже урегулирован определенным образом, представляется нам не вполне понятным. В этой связи уместно вспомнить рассуждения В. И. Синайского о плюсах и минусах кодификации [230]. Замечая, что «кодификация кладет пределы развитию права», автор, ссылаясь на Иосифа Унгера, поясняет: «с изданием кодекса юридическая мысль понижается, направляясь в сторону комментирования нового законодательства. Если юристы, которые работали до издания кодекса, подходят к нему… с пониманием относительности кодекса, то юристы, прошедшие школу кодекса, видят в нем «альфу и омегу юриспруденции» [231]. Совершенно очевидно, что научные исследования в области гражданского права проводятся по самым различным вопросам вне зависимости от того, урегулированы ли эти вопросы в законодательстве. Любой научный анализ действительно должен, так или иначе, «основываться» на системе действующего правового регулирования и, безусловно, ее «учитывать». Но это совершенно не означает, что результатом такого анализа не может быть вывод о тех или иных недостатках такого регулирования. Более того, значительная часть исследований действующих правовых норм как раз направлена на выявление этих недостатков. Без такого научного поиска сложно представить как развитие теории гражданского права, так и совершенствование гражданского законодательства. В истории российской цивилистики имеется немало примеров того, как те или иные новые договоры вначале рассматривались как смешанные договоры или как особые разновидности уже существующих договоров и регулировались в таком качестве, однако впоследствии в результате научного анализа были квалифицированы как договоры sui generis и получили соответствующее законодательное закрепление [232].

2. Представляется ошибочным утверждение о том, что признание договора лизинга самостоятельным типом договоров основано на признании его многосторонней сделкой. Анализ доступной нам юридической литературы свидетельствует об обратном: большинство авторов, рассматривающих договор лизинга как договор sui generis, считают его двусторонней сделкой [233], а те, кто придерживаются мнения о «многостороннем характере» договора лизинга, не используют это мнение в качестве единственного или решающего аргумента в обосновании самостоятельности этого договора [234]. Тот факт, что договор лизинга является двусторонней сделкой, на наш взгляд, не является и не может являться безусловным подтверждением правильности его квалификации как вида договора аренды. Подавляющее большинство договоров, урегулированных в ГК РФ, являются двусторонними сделками, в том числе и те, которые связаны с передачей имущества во временное владение и пользование, что не мешает законодателю рассматривать эти договоры как самостоятельные типы, поскольку, и это совершенно очевидно, они различаются по многим другим признакам.

3. Проблему применения некоторых общих положений об аренде, к договору лизинга в случае выделения норм о нем в отдельную главу Гражданского кодекса РФ, считаем во многом надуманной. В Гражданском кодексе РФ, как известно, имеются унифицированные нормы, распространяющиеся не только на несколько видов договоров, но и на несколько их типов. Причем существуют разные способы размещения подобных норм. Одним из таких способов как раз является воспроизведение унифицированных норм в каждом типе или виде договоров, к которому они применимы. Очевидным недостатком такой унификации является увеличение объема нормативного акта за счет повторов. Однако применение подобного способа может быть оправдано в случае, если количество унифицированных норм незначительно, а их повторение диктуется логикой изложения. Другой достаточно распространенный способ размещения унифицированных норм, а именно выделение их в общий параграф (подраздел), распространяющийся на несколько договоров, используется в Гражданском кодексе РФ либо применительно ко всем видам одного типа договоров, либо применительно ко всем договорам в целом («Общие положения о купле-продаже», «Общие положения о подряде», «Общие положения об обязательствах», «Общие положения о договорах»). Унифицированные нормы, применимые к нескольким типам договоров, традиционно размещаются в главе, посвященной одному из таких типов [235]. Практическое применение к одному договору положений о другом договоре осложняется тем, что в каждом случае необходимо определить, не противоречат ли правила о втором договоре правилам о первом договоре и его существу. Наиболее оптимальным решением данной проблемы является указание на то, какие именно нормы подлежат субсидиарному применению [236]. Если распространять процитированное выше мнение о том, что субсидиарное применение норм о договоре аренды к договору лизинга означает скрытое признание того обстоятельства, что последний является видом первого, на все приведенные нами случаи, то это с необходимостью будет означать, что многие договоры, урегулированные в Гражданском кодексе РФ как самостоятельные типы договоров, на самом деле не должны регулироваться подобным образом. Разумеется, возможность применения правил об одном типе договоров к другому, свидетельствует не об ошибочности выделения этих типов, а об их принадлежности к другой условно выделяемой группе типов договоров, обладающих схожими признаками, например, договоров направленных на передачу имущества в собственность. Представляется, что в случае выделения норм о договоре лизинга в отдельную главу Гражданского кодекса РФ вполне мог бы быть использован как первый, так и третий способ унификации.