Кэл Ньюпорт - Хватит мечтать, займись делом! Почему важнее хорошо работать, чем искать хорошую работу

Придя к такому выводу, зададимся вопросом: если теория мечты не может служить ориентиром, то что может им служить? Мы поговорим об этом в следующих трех разделах книги («Правило второе», «Правило третье» и «Правило четвертое»), посвященных моим поискам ответа на вопрос о том, как люди находят любимую работу. Мой рассказ не будет похож на сухой полицейский отчет, потому что я попытаюсь показать всю сложность и неоднозначность поисков ответа на вопрос о том, как найти счастье в трудовой жизни. Вырвавшись из цепких объятий теории мечты, попытаемся сформулировать более реалистичный подход к строительству карьеры, который так долго оставался в тени. Мы займемся этим в следующем разделе («Правило второе»). И для этого отправимся в пригород Бостона к очень необычном людям – музыкантам, исполняющим музыку кантри.

В ней представлены два подхода к работе – подход мастера и подход мечтателя. Мастер думает о том, что он может дать людям, мечтатель – о том, что работа может дать ему. Большинство людей используют подход мечтателя, но я постараюсь доказать, что лишь подход мастера помогает найти любимую работу

[6]

В первый раз, свернув за угол Мейплтон-стрит, я с трудом нашел нужный мне дом. На первый взгляд старый особняк в викторианском стиле ничем не отличался от соседних домов. Только подойдя ближе, я увидел, что он не похож на них. Краска на фасаде облупилась. На крыльце стояла пара кожаных кресел. Вокруг валялись бутылки из-под пива.

Джордан Тайс, профессиональный гитарист, исполняющий новую акустическую музыку, курил у входной двери. Он махнул мне рукой, приглашая войти. Оказавшись в доме, я увидел кровать, стоящую посреди тесного холла. «Парень, который здесь спит, играет на банджо, – пояснил Джордан. – Он окончил Массачусетский технологический институт и имеет докторскую степень. Он вам понравится».

Джордан – один из многих музыкантов, кочующих по съемным квартирам и способных жить где угодно, была бы крыша над головой. «Добро пожаловать в блюграсс-общежитие», – сказал он, показывая мне дом и приглашая подняться на второй этаж, где жил сам. Каморка Джордана походила на монашескую келью. Она была меньше любой из комнат, виденных мной в общежитиях колледжей, – там помещались только двуспальная кровать и письменный стол из ДСП. В одном углу стоял ламповый комбоусилитель Fender, в другом – чемодан на колесах. Я заметил только одну гитару – потрепанную Martin. Большая часть инструментов, по-видимому, хранилась внизу, где музыканты репетировали. Чтобы я мог сесть, Джордану пришлось принести стул из соседней комнаты.

Музыканту было 24 года. По меркам традиционного рынка труда он был молод, но, зная, что первый контракт со студией звукозаписи Тайс подписал, еще когда учился в школе, я понимал, что в мире акустической музыки он не новичок. Надо сказать, что парень отличался болезненной застенчивостью. Рецензия на его третий альбом, Long Story, начиналась так: «В музыке со времен Моцарта всегда были вундеркинды» {14}. Если бы я написал нечто подобное, он возненавидел бы меня. Когда я спросил, почему Гэри Фергюсон, известный исполнитель блюграсса, пригласил 16-летнего Джордана гастролировать с ним, он неразборчиво пробормотал что-то и намертво замолчал.

– Это важно, – настаивал я. – Он ведь выбрал тебя. Имея возможность пригласить любого из множества взрослых гитаристов, Гэри позвал 16-летнего подростка.

– Было б чем гордиться, – только и буркнул гитарист.

Единственное, что волновало Джордана, – музыка. Когда я спросил, над чем он сейчас работает, у него загорелись глаза. Он схватил со стола открытую нотную тетрадь. В ней карандашом убористым почерком было набросано пять строк – четверти, взбегавшие вверх и спускающиеся вниз по нотному стану, тут и там сопровождаемые комментариями. «Вот, я работаю над новой мелодией, – пояснил Джордан. – В очень быстром темпе».

Он взял гитару и наиграл новую песню в задорном ритме блюграсса. Но мелодия, навеянная музыкой Дебюсси, не укладывалась в рамки жанра. Играя, Джордан не смотрел на гриф. Дышал он часто и отрывисто. В какой-то момент он расстроился, не попав в ноту. Тогда он прекратил игру и начал снова, уверяя, что должен сыграть фразу чисто. Я сказал, что меня восхищает темп. «Нет, я играю медленно», – возразил Джордан и продемонстрировал, как должна звучать мелодия – вдвое быстрее. «Мне пока не удается основная тема, – извинился он, смешавшись. – Думаю, все получится, но пока я не могу добиться того, чтобы ноты сами выскакивали из-под пальцев». Мелодия требовала, чтобы он одновременно использовал несколько струн, а это замедляло темп игры: «Пальцев не хватает».

По моей просьбе Джордан рассказал, как он репетирует. Сначала он играет медленно – важно, чтобы основные ноты звучали ярко, – а пространство между ними заполняет, двигаясь вверх и вниз по грифу. Затем он ускоряет темп игры насколько может. Он повторяет мелодию снова и снова. «Это физическое и умственное упражнение, – пояснил он. – Приходится следить и за мелодией, и за пальцами. Когда играешь на фоно, клавиши у тебя перед глазами и пальцы не мешают друг другу. Играя на гитаре, приходится думать о том, как поставить пальцы».

Он сказал, что в данный момент работа над песней – дело техники. Обычно, если он не готовится к концерту, он репетирует так же упорно, играя чуть быстрее, чем это удобно, по два-три часа подряд. Я спросил, сколько времени уйдет на освоение новой мелодии. «Где-то месяц», – ответил он и сыграл отрывок из песни еще раз.

Скажу прямо: мне все равно, любит ли Джордан Тайс свою работу. Меня не волнует, почему он решил стать музыкантом и считает ли игру на гитаре осуществившейся мечтой. Карьера каждого музыканта уникальна, в ней многое зависит от обстоятельств и счастливого случая и многое закладывается в детстве. (Родители Джордана играли музыку блюграсс, и неудивительно, что он рано взял в руки гитару.) Поэтому я всегда полагал, что примеры музыкантов не очень показательны. Но что меня действительно интересовало, так это отношение Джордана к повседневному труду. Когда я увидел, как он репетирует изо дня в день, то сделал одно открытие, и оно помогло мне в моих собственных поисках любимой работы.

Путь, который привел меня к Джордану, а значит, и к упомянутому открытию, начался в 2007 г. с эпизода в передаче Чарли Роуза, а именно с интервью комедийного актера Стива Мартина, посвященного его мемуарам «Рожденный для сцены» {15}. Речь шла о том, как Мартин делал карьеру. «Я люблю читать автобиографическую литературу, – говорил артист, – но меня в ней многое раздражает. ‹…› Почему автор ничего не пишет о том, как прошел прослушивание, как будто он раз – и уже работает в клубе “Копакабана”? Нет, пусть он расскажет, как все было на самом деле». В своей книге Мартин как раз и показывает, «как все было», – по крайней мере как он достиг успеха в разговорном жанре. Когда интервью подходило к концу, Роуз попросил Мартина дать совет тем, кто мечтает стать артистом. Ответ Мартина глубоко поразил меня.