А.К. Горшков - Кавказская Голгофа - Горшков А.К.

На Ставрополье любили опального, всюду гонимого батюшку. Интерес к его проповедям был настолько велик, что народ вместо того, чтобы по привычке в выходные дни идти в клуб на танцы, потянулся в храм Божий. Впоследствии старец так вспоминал об этом отрезке своей жизни: «Там я нашумел своими проповедями на исповеди. Я их проводил очень настойчиво, желая отвратить, омерзить ко греху человека кающегося. И вот какие там наступили времена: я начал службу в Великую Среду и, не выходя из храма, кончил на Пасху в 11 часов дня. День и ночь был народ. День и ночь приходили люди каяться, день и ночь шла служба. Если служба кончалась, то я начршал новую исповедь. Из Ставрополя удалось причастить почти тринадцать тысяч богомольцев. Победа Православия была великая! Первомайский «праздник» был сорван...».

В близком общении с будущим старцем Сампсоном прошел год.

Наш рассказ о первых воспитателях кавказского исповедника и страстотерпца будет неполным, если мы обойдем молчанием одну удивительную семью. Ее можно назвать ревностной хранительницей христианства и благочестия в то страшное безбожное время. Тесное общение с ней не в последнюю очередь тоже формировало духовный облик Петра Сухоносова.

Глава этого семейства Аверьян Гаврилович Шикера, как и все его потомки, были украинцами, жили на древней черниговской земле, давшей Церкви немало подвижников. Чего стоят такие выдающиеся имена, как святитель Феодосий и преподобный Лаврентий Черниговские! Прадед Аверьяна Гавриловича – Иаков – вместе с другими паломниками когда-то пешком «хаживал» во святой град Иерусалим, откуда принес на своих плечах образ «Святое Семейство», выполненный тамошними мастерами на доске больших размеров. В 1921 году, когда на Украину пришел первый голод – предтеча страшного голодомора 1933 года, искусственно вызванный бездумной хозяйственной политикой большевиков и массовым ограблением трудолюбивых украинских крестьян, Аверьян Шикера двинулся со всем семейством на юг России, в Ставрополье, где в разное время поселилось немало выходцев с того же края. Там прочно обосновался и Аверьян.

Из десяти детей, которых Господь послал этой семье, семеро умерли в младенчестве вскоре после появления на свет. Родители много и слезно молили Бога сохранить их боголбивое потомство. И Господь услышал молитву, сохранив для дальнейшей жизни трем детям: девочке Александре (она была старшей) и двум ее братьям – Максиму и Ване. Все они были близкими по возрасту Петру Сухоносову, и детская дружба с ними наполняла практически весь его ребячий досуг. К тому же Ваня, как и Петр, прислуживал местному настоятелю отцу Феодору пономарем.

Воспитание, которое получили все дети Аверьяна, было глубоко православным. Сам он был человеком духовно грамотным, большим знатоком и любителем святоотеческого чтения. Вместе с собой они перевезли с родины главное сокровище: книги и прекрасный домашний иконостас. Веру православную родители исповедовали открыто и смело, без оглядок на преследования и насмешки, и прививали с ранних лет такую же ревность и своим детям.

«Я была еще совсем маленькой девчушкой, – вспоминала матушка Анастасия, в миру Александра Аверьяновна Шикера, – а родители часто брали меня с собой, когда ездили на мельницу молоть выращенную пшеницу. Возвращаемся домой с груженой подводой, навстречу идут натрудившиеся за день колхозники. Папа и говорит: «А ну давай пой «Богородицу»!» Я и начинала звонким детским голосочком, еще не умея выговорить букву «р»: «Боголёдице Дево, лядуйся…» Люди идут, удивленно оглядываются по сторонам: откуда это чудо такое? А меня за мешками вовсе не видно».

Надо отметить и то, что глава этого семейства никогда не был колхозником и не давал на то своего согласия, несмотря на неоднократные уговоры, угрозы со стороны местных властей и даже насильственное изъятие у него зерна, выращенного собственным трудом. Всю жизнь он прожил единоличным хозяйством, приучая к трудолюбию детей.

Кроме домашнего духовного развития и воспитания, проходившего под непосредственным руководством благочестивых родителей, дети с ранних лет были глубоко церковными и сами ревновали о Матери-Церкви.

«Невозможно даже представить, – вспоминала о тех далеких годах покойная матушка Анастасия (Шикера), – чтобы мы пропустили воскресную службу или большой церковный праздник. В храм шли вместе с родителями, а то и опережали их. Подготовка ж к Пасхальной ночи вообще была особенной и незабываемой. Родители, конечно же, жалели нас, чтобы мы не утомились за долгим ночным богослужением, и поэтому заранее укладывали спать. Мы же страшно боялись проспать эту святую ночь. И вот однажды, когда мне было годика три-четыре, я додумалась своим детским умом до такой хитрости. Я нашла в доме моток крепкой конопляной веревки, тихо обмотала один ее конец вокруг ноги дедушки Гавриила, который мирно спал на печи, тоже набираясь сил и бодрости перед Пасхальной ночью, а другим концом привязала за ногу саму себя. Думала так: дедушка проснется, встанет с печи – и дернет меня веревкой за ногу. Я тут же проснусь и пойду со всеми в церковь. Так и случилось, но только не подозревавший ничего дедушка дернул меня так, что я вылетела из своей кроватки и покатилась по полу. Перепуганный насмерть дедушка, истово крестясь, подбежал ко мне, но увидев, что со мной ничего не случилось, и, поняв, в чем тут дело, весело рассмеялся и тут же велел мне собираться в церковь».

Тесное общение с монахиней Фессалоникией оставило неизгладимый след в душе не только юного Петра Сухоносова, но и детей Аверьяна Гаврииловича Шикеры, особенно его старшей дочери Александры. Именно это общение укрепило горячее желание Шуры стать, как и ее наставница, монахиней, всецело посвятить себя служению Богу. Общение ж с опальным иеромонахом Симеоном, ставшим впоследствии духовником Александры на многие годы, окончательно убедило ее сделать этот жизненный выбор.

«С кем поведешься – того и наберешься», – гласит мудрая пословица. Тесное и близкое общение с детьми Аверьяна Шикеры постепенно вытеснило из юной, еще не до конца окрепшей души Пети Сухоносова желание водить дружбу с другими мальчишескими компаниями, особенно теми, против которых возражала его мама и старшая сестра. Так в душу отрока входила живая, искренняя вера в Бога, не требовавшая никаких особых «доказательств» и умствований, христианское благочестие, любовь к Матери-Церкви и многие другие качества, которые впоследствии окончательно определят его пастырский образ.

С такой детской, простой, искренней верой юный Петр Сухоносов в 1948 году поступил в Ставропольскую семинарию, а в 1952 году успешно окончил ее. Это был третий выпуск молодых православных пастырей. По ходатайству и убедительным просьбам духовной наставницы юноши монахини Фессалоникии к куратору семинарии Ставропольскому Владыке Антонию (Романовскому), Петру Сухоносову пошли навстречу и зачислили в число семинаристов, несмотря, как мы уже пояснили выше, на нехватку возраста и образования.