Светлана Талан - Надеюсь и люблю

И тут я не выдержала и разрыдалась. Усевшись на пол в углу телефонной будки, я вдруг почувствовала себя такой маленькой, одинокой, несчастной, глупой и беззащитной. Одинокие прохожие пробегали мимо, торопясь укрыться от ненастья и не обращая ни малейшего снимания на рыдающую девушку. У каждого была своя жизнь. Все кому-то были нужны. Только я чувствовала себя одинокой. И я выла, сжавшись в комочек, словно несчастный, выброшенный на улицу щенок.

Наревевшись вволю, я вытерла слезы и подумала, что трубку подняла мама, значит, у меня все будет прекрасно. Осталось только услышать голос отца и убедиться, что и с ним все хорошо. На миг забыв обиды на родителей, я снова набрала их номер. Долго никто не брал трубку.

— Алло! — услышала я в трубке сонный голос папы и сразу же нажала пальцем на рычаг.

Вздохнув с облегчением, я вышла из стеклянной будки, смело подставив влажное от слез лицо холодному ветру. Издали я увидела Свою Знакомую. Она стояла совершенно одна, всматриваясь в безразлично проносящиеся мимо автомобили.

Я видела, как одна из иномарок резко затормозила возле нее, обдав Мою Знакомую водой из грязной лужицы. Девушка неожиданно заметалась, ища глазами подругу, но той рядом не было. Внезапно из машины выскочил мужчина и, размахивая руками, стал что-то громко говорить девушке. Его слов я разобрать не смогла, потому что порывы ветра относили звуки в сторону. Моя Знакомая хотела бежать, но мужчина резко ударил ее рукой по лицу, и девушка упала прямо на грязный асфальт. Мужчина тут же схватил ее за руку и потащил к машине. Та кричала, пытаясь освободиться, но он цепко держал ее. И тут я не выдержала и бросилась на помощь Своей Знакомой.

— Слышишь, ты, урод, сейчас же оставь ее в покое! — заорала я, подбегая к ним.

— Уйди отсюда, шалава! — прошипел мужчина с искаженным лицом, но руку девушки так и не отпустил.

— Это я шалава?! — возмутилась я. — Это ты урод!

Он уже собирался запихнуть несчастную девушку в машину, но тут я, не помня себя от злости, выхватила из стоящей рядом урны пустую стеклянную бутылку из-под пива и с размаху стукнула ею мужчину по затылку. Сначала раздался глухой звук удара, затем — звон посыпавшегося на асфальт стекла, и, увидев, что рука девушки освободилась, я схватила ее и увлекла за собой.

— Бежим! — крикнула я и потащила девушку к своему дому.

Запыхавшиеся и грязные, мы вбежали в подъезд и быстро помчались по ступенькам наверх. И только когда за нами захлопнулась дверь, я смогла отдышаться. Я посмотрела на Свою Знакомую. Она вся испачкалась в грязи, тушь для ресниц потекла черными ручейками по лицу и смешалась с размазавшейся яркой губной помадой.

— Ванная там, — указала я пальцем.

Девушка послушно проследовала туда и закрыла дверь на защелку. Я переоделась в теплый махровый халат и успела приготовить чай к тому времени, когда девушка вышла из ванной — в одних трусиках и футболке.

— Я постирала грязную одежду, — испытывая неловкость, объяснила она.

— Садись, чаю попьем.

— Спасибо.

Я посмотрела на девушку. Теперь, когда на ее лице не было привычного макияжа, я увидела, что у нее правильные черты: четко очерченные, по-детски пухлые губы, тонкий нос, брови вразлет, красивый подбородок и грустные глаза.

— Давай знакомиться. Я — Катя.

— Алена, — представилась моя гостья.

— Ну, как я его? — спросила я, имея в виду мужчину из иномарки.

— Обалденно! — ответила Алена и звонко рассмеялась, обнажив ряд ровных белых зубов.

— Что этот урод от тебя хотел?

— Ой, не спрашивай! Он извращенец. Понимаешь?

— Не совсем.

— В общем, дома с женой у него что-то не ладится, она им командует, как маршал солдатами на параде, а он чувствует себя несчастным ягненком. Дошло до того, что он чуть не стал импотентом, и теперь она над ним смеется. А он снимает девушек и, если у него ничего не получается, сгоняет злость на нас. Он так избивает, что потом неделю отходишь. Представляешь?

— Ужас!

— А я не знала этого, он и меня один раз «снял». Сломал мне два ребра, вывернул руку… Я вся синяя была.

— А сутенер ваш не может ему «вставить»?

— Он предупредил этого мужика, чтобы тот здесь не появлялся. Ну и что? Ты же сама все видела...

— Да уж… — протянула я.

— Спасибо тебе, Катя.

— Не за что, — улыбнулась я, отхлебывая чай.

— Ну да! Он мог бы и до смерти меня забить! Я теперь перед тобой в долгу. Если вдруг что нужно — обращайся.

— Хорошо, — ответила я, подумав о том, что вряд ли мне понадобятся услуги проститутки.

Словно прочитав мои мысли, Алена сказала:

— Да, да, Катя. Если что, я всегда приду тебе на помощь. Никогда не знаешь, кто от тебя в трудную минуту отвернется, а кто протянет руку помощи.

— Спасибо.

— Ты одна живешь?

— Угу.

— Здорово! — протянула Алена. — А нас целая орава.

— Кого это «нас»?

— Сестричек и братиков, которых папа с мамой настрогали, да и забыли о нас.

— А где твои родители?

— Отец — в тюрьме, а мать где-то живет с каким-то алкоголиком. А на моей вот этой шее, — Алена постучала ребром ладони по затылку, — два брата, которые еще учатся в «бурсе», и сестричка, которая ходит в седьмой класс. Вот так-то.

— Да-а-а, нелегко тебе.

— Кому сейчас легко? — улыбнулась Алена. — А ты — классная. И очень красивая.

— Да ну тебя! — махнула я рукой.

— Честное слово!

Мы еще долго болтали с Аленой, не заметив, что бушующий за окном свирепый ветер постепенно стих и на смену холодному осеннему дождю пришел спокойный и чистый первый снег.

Приближался Новый год, и я понимала, что мне придется провести этот праздник в одиночестве. Степан Гаврилович, разумеется, должен будет быть дома с женой, детьми и внуками. Стараясь сгладить неловкость, он опять принес мне деньги в подарок.

— Купи себе колечко, — сказал Степан Гаврилович, кладя купюры на стол. — Ты же знаешь: я в них ничего не смыслю.

Это я уже давно заметила, когда, экономя деньги, покупала дешевые турецкие подделки вместо золота. «На этот раз поступлю точно же так же», — решила я.

— А ты знаешь, меня на Новый год пригласила к себе в гости, в деревню, одна знакомая, — жалея Степана Гавриловича, сказала я.

— Да?! — обрадовался он. — И кто же она?

— Помнишь, я рассказывала тебе о продавщице из продуктового?

— Помню.

— Так вот, она уже давно зовет меня к себе. А сейчас просто настаивает, чтобы я к ней приехала, — солгала я, надеясь, что приглашение Нади остается в силе.

— Поезжай, развейся. Деревня — это хорошо, — задумчиво сказал Степан Гаврилович. — Чистый воздух, здоровая еда, тишина, спокойствие — райская жизнь!

— Почему же ты тогда живешь в городе?

— В деревне нет перспективы. Но рано или поздно я все равно туда уеду — доживать свой век, — грустно заключил Степан Гаврилович.