Dukhovno_nepravilnoe_prosvetlenie

– Может, этот ваш конец света и выглядит ужасно, – продолжал я, – но это могло бы стать для вас единственным реальным шансом. Вы можете об этом и не догадываться, но то, о чём вы сейчас фантазируете, это ваше собственное пробуждение. Вы слышали китайскую пословицу, что жить в интересное время это и благо и проклятие. Мы сейчас живём не в интересное время, а могли бы. Вот о чём на самом деле ваши ужасные сценарии, ведь так? Об интересном времени. У нас бы были отличные места на одном из величайших спектаклей в истории мира – разрушение преуспевающей технологической цивилизации. Как вы заметили, для этого много не нужно. Пища и вода закончатся через несколько дней, вся видимость благопристойности и морали закончится вместе с ними. В больших городах начнётся паника и безумие. Пожары, мятежи, эвакуации. Это было бы величайшее разоблачение, когда-либо случавшееся в мире. Массовое пробуждение – миллионы людей становятся очень реальными, очень живыми. Вам не кажется, что было бы весело?

Они смотрели на меня так, будто я сумасшедший идиот, или просто невероятный грубиян. Я адресовал свои слова главным образом Генри, чтобы остальным казалось, что они присутствуют при разговоре, который не затрагивает их напрямую. Они видели, что Генри не обижен, поэтому сдержались, чтобы не вступиться.

– Это не так уж невероятно, мне кажется. Террор, ядерный промах, какое-то планетарное событие, война, микроб, воля Божья. Всё меняется, распадается, кончается. Нет закона против этого, верно? Представьте, что Америка поделена на владения воюющих лордов и города-государства; мародерствующие банды разъярённых нюхателей Мерло рыскают по земле.

Генри рассмеялся и поднял бокал вина.

– Потрясающий букет! Потрясающий! – выкрикнул он, как на стадионе.

Я тоже рассмеялся. Весело.

– Всякая надежда на возвращение к нормальной жизни исчезает. Те, кого мы называем примитивными, выходят из-под влияния и беспрепятственно делают, что хотят, и весь мир погружается в жестокость – и не в течении месяцев или лет, но недель, дней. Увидим, как наши глубоко хранимые ценности устоят перед пустым желудком. Сколько обедов вы пропустите, прежде чем перестанете любить вашего соседа и перережете ему глотку? Налёт цивилизованности в действительности очень тонок. Изучите людей в экстремальных ситуациях – в тюрьмах, затерянных в море, и тому подобное – и вы увидите, что тонок не только налёт цивилизованного поведения. Дружба, мораль, честь – всё исчезает. Стираются отличительные физические признаки. А любовь? Когда станет совсем туго, мы будем прятать еду от своих же голодающих детей. Мы запрограммированы на выживание, и любовь не может это превозмочь.

Это им совсем не понравилось.

– Я, в общем-то, не имею в виду нас, сидящих за этим столом, – продолжал я, – потому что это всё тоже налёт. Эти радостные, сытые люди всего лишь хрупкая вуаль сознания, накинутая сверху животных, и она не устоит даже против минимального дискомфорта.

Все смотрели вниз и по сторонам, и у меня было такое чувство, что они все как один сейчас встанут и поставят меня на место.

– То, кем мы себя считаем, можно просто взять и выбросить, – я махнул рукой. – Сейчас, сытые, когда нам ничто не угрожает, мы можем позволить себе роскошь вести себя как аристократы, а нацисты и бандиты это кто-то другой, но это не так. Они это мы, на расстоянии толщины вуали. Нет плохих и хороших людей. Люди есть люди, все одинаковые, разные лишь обстоятельства.

Я вздохнул и дал всему этому впитаться. Потом встал и стал шагать, продолжая свою обличительную речь, отчасти для движения энергии, отчасти для того, чтобы никто не принял это за разговор. Они притихли, наблюдая спектакль. Может, это слова, может какая-то сила, а может просто зрелище заставляло их внимательно следить за мной. Никто не взбалтывал и не нюхал. Никто не смотрел чопорно или искоса. Генри положительно сиял от восторга. Он получил своё шоу.

Я схватил морковку и откусил её.

– Это могло стать процессом смерти-перерождения, но в планетарном масштабе. Очень интересно пофантазировать об этом. Всё эгоистическое общество сгорит до тла. Последуют годы хаоса и анархии, но потом что-то поднимется из пепла. Что? Возможно, ещё одно эгоистическое общество, родившееся из могущества, а не из правил, не из протухшего страха, а может, и нет. Может, что-то ещё. Рай на земле, а? Вернёмся все в сад, как вы думаете? Этот процесс должен быть пройден индивидуумом, а почему бы не целым обществом? Сначала будет что-то наподобие невообразимого кошмара, а после – неожиданное счастье. Смерть и перерождение западной цивилизации. Революция человеческой эволюции. Круто, правда?

Генри, похоже, думал так же; другие были не так уверены. Вот так резко ворваться и увести разговор я могу также легко, как запустить воздушный шарик. Я просто вывожу предмет на более интересный уровень и показываю всем, как это выглядит оттуда. Вам покажется, что люди могут обидеться, но я не останавливаюсь на этом, и их изначальная реакция быстро утихает, поскольку они видят, что разговор выливается во что-то другое, и они включаются.

– Я в чём-нибудь не прав? – спросил я и посмотрел на каждого из них. – Развал служб и инфраструктуры коснётся вас, но я лишь говорю, что это может быть хорошо . Развлечение. Пусть всё сгорит, – я взмахнул морковкой, обозначая западную цивилизацию, – то есть, а почему нет? Ведь это всё равно никуда не направлено, разве не так? Ещё одна утомительная история. Смерть и перерождение, а? Разве есть другой путь?

Я огляделся. Все молчали.

– А теперь сравните это со своими скучными маленькими жизнями, которые вы проживаете в полусне. Чем вы на самом деле занимаетесь? Ползёте к раку, болезни сердца и длительной агонизирующей смерти. Я не прав? О, одному или двоим из вас повезёт, и они умрут в автокатастрофе, или во сне от сердечного приступа, или погибнут от рук своего супруга, но это лучшее, на что вы можете рассчитывать. Никто из вас не выглядит достаточно независимым, чтобы совершить самоубийство. Сравните эту весёлую перспективу с самым худшим из своих сценариев. Конечно, вы возможно долго не проживёте, но как! Мир в огне! Но вы вовсе не хотите этого, так как – что? Полагаю, у вас тут происходит что-то более важное. Например? Ваши планы? Карьеры? Ваше будущее? Ваши дети? Ваши дети это лишь менее развитые версии вас, и надежды вырваться из замкнутого круга отрицания у них не больше вашего. А если и больше, это не может служить причиной. Единственная причина это страх. Ваш страх порождает отрицание и уютную, ограниченную иллюзию постоянства и целостности. Посмотрите на себя, собираясь вместе, вы поддерживаете друг в друге фантазии о своём имидже и рассказываете страшные истории о том, как большой страшный волк дунет, плюнет и сдует весь ваш мир. "Ах, мы только что избежали пули", – говорите вы, но то, чего вы действительно избегаете, это ваши собственные жизни. Простите за надоедливость. У вас есть торт?