Василий Сиповский - Родная старина

– Боже, сотворивший небо и землю! Призри на новыя люди сия, и подаждь им, Господи, уведети Тебя, истиннаго Бога, яко же уведеша страны христианския; утверди и веру в них праву и несовратну.

Так рассказывает наш летописец о крещении киевлян. Свершилось это великое событие в 988 г.

Тотчас после крещения Владимир велит строить церкви на тех местах, где прежде находились кумиры. На холме, где стоял идол Перуна, воздвигли церковь во имя Св. Василия (Владимир во святом крещении назван был Василием).

Есть известие, что первый митрополит Михаил, прибывший вместе с Владимиром из Корсуня, ходил с епископами, присланными из Царьграда, и с Добрынею, дядею Владимира, на север от Киева и повсюду на пути крестил народ. Язычество держалось на севере крепче, чем на юге, и немало понадобилось труда, чтобы обратить суровых язычников в христианство.

Всполошились новгородцы, когда проведали, что Добрыня идет крестить их, – собрали вече, поклялись не пускать его в город и не давать кумиров на поругание. Когда же он пришел, новгородцы разобрали наскоро мост, ведущий через Волхов в самый город, и взялись за оружие. Попробовал Добрыня уговаривать их, – они и слушать ничего не хотели, вывезли пороки (камнеметательные машины) против дружины его. Епископ со священниками остановились на Торговой стороне. Ходили они по рынкам и улицам, учили людей сколько могли, в два дня успели окрестить несколько сот человек. На другой же стороне один из старшин новгородских, Угоняй, ездил на коне среди народа и кричал:

– Лучше умереть нам, чем дать богов наших на поругание!

Разъяренный народ кинулся на дом Добрыни, разорил, разграбил его имение, убил жену и некоторых родичей. Тогда Путята, воевода Владимира, с небольшим отрядом надежных воинов ночью тайком переправился через Волхов, немного выше города, напал на двор Угоняя, схватил его и еще нескольких главных коноводов и отправил их к Добрыне за реку. Узнал об этом народ; сбежалось несколько тысяч людей. Окружили они маленький отряд Путяты, и началась злая сеча; но на рассвете подоспел на помощь ему Добрыня с людьми своими и велел для острастки мятежникам зажечь некоторые дома на берегу. Новгородцы испугались и запросили пощады… Добрыня приказал уничтожить идолы: деревянные сжечь, а каменные разбивать и бросать в реку. Многие язычники с воплями и слезами умоляли не трогать их богов; но Добрыня с насмешкой сказал им:

– Нечего вам жалеть о тех, которые сами не могут оборонить себя! Какой пользы вы можете ждать от них?

Он приказал всем креститься: многих удалось уговорить, и они шли по своей воле; но были и такие, которых воины тащили силою. О новгородцах сложилась поговорка, что их «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем».

Есть известие, что сам великий князь ходил в 992 г. с епископами на юго-запад, распространял христианскую веру в земле Червенской, крестил людей, построил здесь город и назвал его по своему имени Владимиром. Если в Новгороде, в большом городе, где уже немало жило христиан, крепко держалось язычество, то в других, более глухих местах оно было еще упорнее. Много времени протекло прежде, чем Христова вера озарила всю Русь. Да и большею частью те, кто принял новую веру, сначала не понимали ее как следует. Проповедников, которые могли объяснять Св. Писание, было очень мало. Корсунские священники, прибывшие в Киев с великим князем, были греки, – им пришлось еще учиться славянскому языку. Если и были на Руси священнослужители из дунайских болгар, то, конечно, не в большом числе. Понял Владимир, что без своих духовных лиц, способных говорить доступным для народа языком, не обойтись, и приказал брать детей у лучших людей и отдавать их в книжное учение. Матери плакали о них, говорил летописец, как о мертвых, потому что еще не утвердились верою. Детей раздавали учиться по церквам священникам и церковным причетникам.

Сначала все необходимые для церкви книги шли к нам из Болгарии.

За сто с лишком лет до крещения Руси, почти в одно время с основанием Русского государства, совершилось великое дело в истории церкви – впервые раздалось в храмах слово Божие на славянском языке.

В городе Солуни, в Македонии, населенной по большей части славянами, жил знатный сановник-грек по имени Лев. Из семерых сыновей его двоим, Мефодию и Константину (в монашестве Кирилл), на долю выпало совершить великий подвиг на пользу славян. Младший из братьев, Константин, уже с детства поражал всех блестящими способностями и страстью к учению. Он получил хорошее домашнее воспитание, а затем в Византии закончил свое образование под руководством лучших учителей. Тут страсть в наукам развилась в нем с полной силой, и он усвоил всю доступную ему книжную мудрость… Слава, почести, богатства – всякие мирские блага ждали даровитого юношу, но он не поддался никаким искушениям – всем соблазнам мира предпочел скромное звание священника и должность библиотекаря при церкви Св. Софии, где мог продолжать свои любимые занятия – изучать священные книги, вникать в дух их. Его глубокие знания и способности доставили ему высокое ученое звание философа.

Старший брат его, Мефодий, пошел сначала другой дорогой – поступил в военную службу и несколько лет был правителем области, населенной славянами; но мирская жизнь не удовлетворила его, и он постригся в монахи в обители на горе Олимп. Братьям не пришлось, однако, успокоиться, одному – в мирных книжных занятиях, а другому – в тихой монашеской келье. Константину не раз приходилось принимать участие в спорах по вопросам веры, защищать ее силою своего ума и знаний; затем он должен был с братом по желанию царя отправиться в землю хазар, проповедовать Христову веру и отстаивать ее против евреев и сарацин. По возвращении оттуда Мефодий крестил болгарского князя Бориса и болгар.

Кирилл и Мефодий. Икона. XVIII–XIX вв.

Вероятно, еще раньше этого задумали братья перевести для македонских славян священные и богослужебные книги на их язык, с которым могли вполне освоиться еще с детства, в родном своем городе.

Для этого Константин составил славянскую азбуку – взял все 24 греческие буквы, а так как в славянском языке звуков больше, чем в греческом, то прибавил недостающие буквы из армянского, еврейского и других азбук; некоторые же сам придумал. Всех букв в первой славянской азбуке набралось 38. Важнее изобретения азбуки был перевод главнейших священных и богослужебных книг: переводить с такого богатого словами и оборотами языка, как греческий, на язык совсем необразованных македонских славян было делом весьма трудным. Приходилось придумывать подходящие обороты, создавать новые слова, чтобы передать новые для славян понятия… Все это требовало не только основательного знания языка, но и большого таланта.