Александр Дюма - Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть шестая

Тут он явственно услышал охрипший голос короля, который с яростью кричал:

– На помощь! Я король! На помощь!

Ключ от первой двери не подходил ко второй.

Фуке пришлось перебрать всю связку.

В это время король, не помня себя, безумный, закричал диким голосом:

– Фуке меня посадил сюда! На помощь против Фуке! Я король! На помощь королю против Фуке!

Этот крик разрывал сердце министра. Крик сопровождался ужасными ударами в дверь стулом, который служил королю тараном. Фуке, наконец, нашел ключ. Король был уже без сил, он не способен был больше произносить членораздельные звуки, он рычал:

– Смерть Фуке! Смерть негодяю Фуке!

Дверь открылась.

Два человека, бросившиеся друг к другу, внезапно остановились и в ужасе вскрикнули.

– Вы пришли убить меня, сударь? – сказал король, узнав Фуке.

– Король в таком виде! – прошептал министр.

Вид молодого короля в тот момент, когда его застал Фуке, был ужасен. Его одежда была в лохмотьях; его открытая и разорванная рубаха была пропитана потом и кровью, сочившейся из его разодранной груди и рук.

Растерянный, бледный, с пеной у рта, с растрепанными волосами, Людовик XIV был похож на статую отчаяния, голода, страха. Фуке был так потрясен, так взволнован жалостью, что подбежал к королю с протянутыми руками и со слезами на глазах.

Людовик поднял на Фуке обломок стула, которым он только что так яростно орудовал.

– Вы не узнаете вернейшего из ваших друзей? – спросил Фуке дрожащим голосом.

– Друг? Вы? – повторил Людовик, скрежеща зубами. В этом скрежете слышалась ненависть и жажда скорой мести.

– Почтительного вашего слугу… – добавил Фуке, бросаясь на колени.

Король уронил свое оружие. Фуке склонился к его коленям и поцеловал их.

– Мой король, дитя мое! Как вы должны были страдать!

Людовик опомнился от такой перемены положения, взглянув на себя и устыдившись своей растерянности, своего безумия и оказываемого ему покровительства, отступил.

Фуке не понял этого движения. Он не почувствовал, что высокомерие короля никогда не простит ему того, что он стал свидетелем такой слабости.

– Поедемте, ваше величество, вы свободны, – сказал он.

– Свободен? – повторил король. – О, вы возвращаете мне свободу после того, как посмели поднять на меня руку!

– Вы ведь не верите в это! – воскликнул возмущенный Фуке. – Вы сами не верите, что я в этом виновен.

Быстро и горячо он рассказал всю уже хорошо знакомую читателям интригу.

Пока длился рассказ, Людовик переживал ужаснейшие страдания, и гибель, которая ему грозила, поразила его еще больше, чем тайна, относящаяся к его брату-близнецу.

– Сударь, – сказал он вдруг Фуке, – это рождение близнецов – ложь; невозможно, чтобы вы дали себя так обмануть.

– Ваше величество!

– Невозможно подозревать честь и добродетель моей матери. И мой первый министр еще не покарал преступников?

– Подумайте, ваше величество, прежде чем гневаться. Рождение вашего брата…

– У меня один младший брат, вы это знаете так же, как я. Здесь заговор, я уверен, в котором участвуют все, начиная с коменданта Бастилии.

– Будьте осторожны, ваше величество. Этот человек был обманут, как и все, сходством с вами принца.

– Какое сходство? О чем вы?

– Видимо, этот Марчиали очень похож на ваше величество, раз все были введены в заблуждение.

– Безумие!

– О нет, ваше величество; люди, которые готовы встретиться лицом к лицу с вашими министрами, с вашей матерью, с вашими офицерами и вашим семейством, должны быть очень уверены в этом сходстве.

– Да, – прошептал король. – Где эти люди?

– В Во.

– В Во? И вы терпите, чтобы они там оставались?

– Мне кажется, что прежде всего нужно было освободить короля. Я исполнил этот долг. Теперь я буду делать то, что прикажет ваше величество. Я жду.

Людовик задумался на мгновение.

– Собрать войска в Париже, – сказал он.

– Приказ уже отдан.

– Вы отдали приказ? – воскликнул король.

– Да, ваше величество. Через час ваше величество будет во главе десяти тысяч человек.

Тут король схватил руку Фуке с таким жаром, что сразу стало видно, какое он сохранял до сих пор недоверие к своему министру, несмотря на все его действия.

– С помощью этих войск, – продолжал король, – мы осадим в вашем доме мятежников, которые, наверное, уже там окопались.

– Это бы меня удивило, – ответил Фуке.

– Почему?

– Их глава, душа этого предприятия, мною разоблачен, и я думаю, что поэтому весь план рухнул.

– Вы разоблачили самозваного принца?

– Нет, я его не видел.

– Тогда кого же?

– Главу всей этой затеи, а не этого несчастного. Он лишь орудие, обреченное на вечное несчастье, я это вижу.

– Согласен.

– Виновник всего аббат д’Эрбле, ванский епископ.

– Ваш друг?

– Он был моим другом, ваше величество, – ответил благородно Фуке.

– Мне очень жаль, что это так было, – сказал король менее великодушно.

– В такой дружбе не было ничего позорящего, ведь я не знал о преступлении.

– Надо было его предвидеть.

– Если я виновен, я отдаю себя в руки вашего величества.

– Ах, господин Фуке, я совсем не об этом, – продолжал король, недовольный тем, что показал свою злобу. – Но я говорю вам, что, несмотря на то, что этот негодяй был в маске, у меня шевельнулось смутное подозрение, что это он. Но с этим главою предприятия был еще один помощник, грозивший мне своей геркулесовой силой. Кто он?

– Это, должно быть, его друг, барон дю Валлон, бывший мушкетер.

– Друг д’Артаньяна? Друг графа де Ла Фера? А! – вскрикнул король, произнеся последнее имя. – Обратим внимание на связь заговорщиков с господином де Бражелоном.

– Ваше величество, не заходите слишком далеко. Граф де Ла Фер – честнейший человек во Франции. Довольствуйтесь теми, кого я вам назвал.

– Теми, кого вы назвали? Хорошо! Ведь вы выдаете мне виновных, не правда ли?

– Как ваше величество это понимает?

– Я понимаю это так, что мы придем с войсками в Во, что мы захватим все это змеиное гнездо и что никто из него не спасется, никто!

– Ваше величество приказывает убить этих людей?

– До единого!

– О, ваше величество!

– Не поймите меня превратно, господин Фуке, – сказал король. – Теперь уже не те времена, когда убийство было единственным, последним правом короля. Нет, слава богу! У меня есть парламенты, которые судят моим именем, и эшафоты, на которых исполняются мои верховные повеления!

Фуке побледнел.

– Осмелюсь заметить вашему величеству, что всякий процесс, связанный с этим делом, есть смертельный удар для достоинства трона. Нельзя, чтобы августейшее имя Анны Австрийской произносилось бы народом с усмешкой.