Томас Майн Рид - Гаспар-гаучо. Затерявшаяся гора

Также неудачны были попытки иезуитов [9] Среди миссионеров, явившихся в Южную Америку, наибольших успехов добились иезуиты. Иезуиты убеждали «укрощенных», как они называли христиан-индейцев, бросить кочевой образ жизни, устраивали земледельческие колонии и насаждали скотоводство. С 1610 по 1768 год было обращено около 700 000 индейцев, большинство из племени гуарани. За каждого обращенного иезуиты платили королю по одному пиастру, за что им предоставлялась полная свобода в управлении общинами. Иногда миссионеры уступали своих индейцев для крепостных работ. Дисциплина в иезуитских колониях царила самая суровая; было введено телесное наказание; беглецов силой возвращали обратно. Фактически индейцы из миссий были обращены в рабство. Каждое семейство получало надел земли и скот, но лишь во временное пользование, причем все излишки поступали иезуитам. Иезуиты стремились основать в Южной Америке среди индейцев нечто вроде теократии. Особенно прочно было их владычество в южной части Парагвая. и францисканцев. Население Гран-Чако одинаково упорно сопротивлялось мечу и кресту.

Гран-Чако орошается тремя большими реками: Саладо, Вермейо и Пилькомайо; первые две – пограничные реки, а Пилькомайо пересекает Гран-Чако. Все эти реки берут начало в Андах, текут свыше тысячи миль параллельно друг другу на юго-запад и впадают в Парану и Парагвай.

Верхоние Саладо с городами Сант-Яго и Тукуман сравнительно рано изучено, но и оно было долго не безопасно для путешественников. К устью ее спускались лишь сильные военные экспедиции.

Верхние течения Вермейо и Пилькомайо мало любопытны. Это давно заселенные и колонизованные области Аргентины и Боливии [10] Аргентинское Чако больше исследовано и гуще заселено, чем парагвайское. В нем обосновались европейцы-колонисты, преимущественно итальянцы и шведы, и между прочим, немцы с Волги, среди которых много толстовцев. Они культивируют сахарный тростник высокого качества. В Чако работают сахарные заводы. . Но в части своей, протекающей по Чако, они, подобно Саладо, являются загадкой для географов.

Также не исследован Пилькомайо, хотя он впадает в реку Парагвай против города Асунсиона – столицы республики Парагвай. Устье Пилькомайо образует обширную дельту; берега многочисленных рукавов болотисты и покрыты пышной растительностью.

Пилькомайо, по рассказам индейцев, течет по густотравной саванне, оживленной рощами пальм и группами других тропических деревьев. Одинокие горные пики, подобно готическим башням, маячат на горизонте. Река, сжатая высокими берегами, то несется стремглав, то разливается в болота с солоноватой водой.

Устье Пилькомайо находится на расстоянии ружейного выстрела от Асунсиона, первого города, основанного старыми испанскими поселенцами в Южной Америке. Но ни один парагваец не осмеливался побродить в его окрестностях. Население города знает о Чако не больше, чем в те дни, когда старый естествоиспытатель Азара [11] Азара – известный естествоиспытатель, проведший несколько месяцев в 1788 году на берегах Параны, изучая местную флору и фауну. протащил свою «пирогу» на целых сорок миль вверх по бурному течению Пилькомайо и вернулся ни с чем.

Поселения существуют только у верховьев. В Чако нет ни одного города, основанного белыми.

Ни одному миссионеру не удалось построить там церковь.

Чем же объяснить такое предубеждение против этой местности? Ведь Гран-Чако – не бесплодная пустыня, подобно большей части страны Навахоа, равнинам Патагонии или скалам Араукании. Она не похожа на болотистые, непроходимые леса долины Амазонки и дельты Ориноко, периодически заливаемые водой.

Гран-Чако как бы создан для колонистов: обширные саванны с роскошной травой, тропические, преимущественно пальмовые, леса, прекрасный климат, плодородная, тучная почва. Чако походит на огромный пустынный парк…

Почему же земледельцы не заселили страну?

Ответ простой: она принадлежит охотникам.

Краснокожие, коренные властители этой области, сторожат подступы к ней. Воинственная индейская раса сохранила свою свободу и отразила все попытки поработителей.

По равнинам Чако с быстротой птицы носятся на горячих конях свободные туземцы. Подобно кентаврам [12] Кентавры – в греческой мифологии быстроногие существа, наполовину люди, наполовину кони. , они ненавидят оседлую жизнь, кочуют по зеленым степям и благоухающим лесам, разбивая свои тольдо [13] Тольдо – шатер; индейские шалаши в Южной Америке называются «тольдо», а поселения – «тольдериями». там, где понравится. Кто им не позавидует?

Приобщимся к их жизни: заглянем в Гран-Чако…

Итак, Чако остается неколонизованным и неисследованным. Но все же можно найти исключение. Если бы путешественник в 1836 году поднялся вверх по реке Пилькомайо, то, проплыв около тысячи миль от ее устья, он увидел бы невдалеке от берега дом, который мог быть построен только белым или, во всяком случае, цивилизованным человеком. Нельзя сказать, чтобы в архитектуре этого дома было что-нибудь особо внушительное или величественное: то было простое деревянное строение с бамбуковыми стенами и крышей из прутьев особой разновидности пальм, которую в тех местах называют «Шуберта», так как ее порослями постоянно кроются дома и шалаши. Но при всей своей простоте здание это было все же гораздо крупнее простых тольдо индейских обитателей Чако; кроме того, к нему примыкала большая веранда с колоннами, покрытая побегами и листьями той же пальмы; упомянем еще крепкие загородки для домашнего скота и обнесенные изгородями поля маиса, маниоки и других тропических растений. Все это свидетельствовало о терпении и культуре, на какие вряд ли пока способны туземцы.

В самом доме мы бы сразу наткнулись на новые доказательства присутствия белого человека. Мебель здесь была самодельная, но прочная, изящная и удобная: стулья и кресла из южноамериканского бамбука, называемого «сака» (canabrava); кровати из того же дерева с матрацами из мягкого испанского мха, покрытыми пончо [14] Пончо – плотная ткань из шерсти оленя-гуанако, изготовляющаяся в Аргентине. ; циновки из волокон другого вида пальмы. Там и сям гамаки. Много книг, картины, писанные с натуры, нотные тетради, скрипка и гитара – все это говорило о домашнем быте, какого не знают американские индейцы.

В некоторых комнатах, а также на веранде посетитель мог бы заметить другие предметы, не слыханные у туземцев: здесь были чучела диких зверей и пресмыкающихся, птиц, препарированные бабочки и блестящие жуки, наклеенные на полоски пальмовой коры, образцы растений и минералов, оригинальные женские наряды местного производства. Такая коллекция могла принадлежать только натуралисту и этнографу. Хозяина звали Людвигом Гальбергером.