Павел Ардашев - Петербургский дневник

– Что Вам угодно? – обратилась ко мне старушка.

– Вы – г<���оспо>жа Тимофеева?

– Да.

– Я – Ваш родственник (такой-то), двоюродный брат Вашего внука, с которым уже познакомился, пришел вот и с Вами познакомиться.

Старушка была еще более изумлена, чем кадет при первой нашей встрече, но оказалась очень общительной и разговорчивой, так что через каких-нибудь пять минут мы уже разговаривали, как старые знакомые. Дородная дама оказалась ее приятельницей – соседкой (генеральша Тейнер), которая пришла навестить больную (бабушка другую неделю не выходила из комнаты по нездоровью). Напоила меня чаем с молоком и прекрасным домашним вареньем и все не переставала повторять: «Ах, какая неожиданность, какой сюрприз, вот не ожидала-то, а как Поля-то должно быть изумился, воображаю». Старушка была непритворно рада, что нашелся родственник, о существовании которого даже и не подозревала она и ее Поля. Оказывается, что кроме Лизочки, они и не предполагали родственников в «Сибири» (для петербуржцев ведь и Вятка – Сибирь), да и Лизочку-то знают только по письмам, так как лично она никогда у них не была. Говорила много и об Аполлинарие, как он первым выдержал экзамен в Морской корпус и зачислен по распоряжению Великого Князя Алексея Алекс<���андровича> [16] , и как после этого директор Гатчинского института [17] , где Аполлинарий учился, назвал его гордостью Гатчинского института. В настоящее время ему 16 лет, хотя на вид ему можно дать больше по его росту и по серьезному выражению лица. В корпусе он уже второй год и прошлое лето ходил в первое морское плавание, а на будущее лето отправляется во второе. Во время плавания кадеты избирают из своей среды распорядителя хозяйственной частью, которому ежедневно выдается на руки 60 рублей, на которые он должен закупать провизию и все продовольствие для всей роты, вести счета и т. п. На эту должность был выбран во время нынешнего учебного плавания четвертой роты кадет Аполлинарий Воскресенский и так блестяще управлял кадетским хозяйством, что заслужил общую признательность своих товарищей и сделал еще при этом до тысячи рублей экономии (в три месяца). Покровительством Великого Князя Аполлинарий обязан своему троюродному брату, священнику Петропавловского собора Дернову, который состоит законоучителем детей В<���еликого> К<���князя> Владимира Ал<���ександровича> [18] . В Морской корпус принимают прежде всего сыновей адмиралов, морских офицеров и разных знатных лиц, а потом уже, если останется вакансия, наиболее блестяще выдержавших экзамен из остальных смертных. Как-то в разговоре с своими воспитанниками, Великими Князьями, о<���тец> Дернов высказал, как иногда бывает трудно и способному и блестяще учащемуся мальчику попасть в такое заведение, как Морской корпус, если он не сын знатных родителей.

– От кого же это зависит?

– Разумеется, от Вашего дядюшки, Вел<���икого> Кн<���язя> Алексея Ал<���ександровича>.

Владимировичи обещали поговорить об этом с своим дядей, и результатом этого было распоряжение от Вел<���икого> Кн<���язя> Алексея, чтобы выдержавших экзамен в первом пятке принимали, не обращая внимание на их происхождение. Аполлинарий выдержал не только в первом пятке, но и первым, вследствие чего не только был зачислен в корпус, но и принят на казенный счет. Аполлинария я не застал у бабушки, которая таким образом совершенно не знала ничего обо мне до моего прихода, и недоумевала, почему Аполлинарий не пришел к ней в это воскресенье. Напившись чаю и поболтав с час с бабушкой, я отправился в корпус, чтобы узнать о причине неявки Аполлинария. Там его насилу разыскал. Оказалось, что он вместе с несколькими товарищами подвергся за какую-то шалость (в которой, вероятно, и не принимал участия) в виде наказания лишению отпуска в воскресенье (на один раз).

30 октября 1895 г. В Петербурге появилась холера, хотя, в сущности, и без нее тошно так, что холера не производит никакого впечатления. По-моему, одна петербургская погода октябрьская стоит не одной холеры. Ничего подобного я еще не видывал. Какая-то мразь невыносимая висит в воздухе, от которой с непривычки просто задыхаешься, да и тьма кромешная царит весь день. Освещение в магазинах прекращается иногда только в 10 часов утра и снова зажигается в 2 часа, а в промежутке какие-то сумерки, мгла беспросветная, полярная ночь что ли. У окна с трудом читать можно. Просто заживо дохнешь, заживо чувствуешь себя в могиле. Что уж тут холера…

18 ноября 1895 . Не знаю, любезнейший А<���лександр> А<���лександрович>, моя ли рассеянность тому виной, Ваша ли ошибка, только дело в том, что письмо Ваше от 14 ноября я получил только сегодня вечером, и уже через адресный стол вследствие того, что адрес значится: Невский, № 76 вместо 79. Большое Вам спасибо за Ваши хлопоты по наведению справок относительно вытягивающего из меня душу дела… Но я Вам должен рассказать мои сегодняшние «недоразумения». Не получая от Вас никакого ответа, я уж решил, что либо мое, либо Ваше письмо пропало. Думаю, схожу еще в третий раз справлюсь в Министерстве, получены ли бумаги, и если нет, то катну Вам телеграмму. Являюсь в Министерство, прошу дежурного чиновника сделать справку, через несколько минут получаю ответ: «Нет, такой бумаги в Министерство не поступало». Тут уж я окончательно схватился за волосы и побежал на телеграф, катнул Вам телеграмму, которую Вы, вероятно, уже получили, когда я пишу это письмо. Возвращаюсь, повеся нос, «домой» – от телеграфной станции до моей кв<���артиры> десятка три шагов. Только что пришел, швейцар подает мне Вашу телеграмму: «Выслано 7 ноября 1895 г.». Бросаюсь немедленно на телеграф, чтобы задержать свою телеграмму или заменить слова другими. Прихожу, говорят: «Только что отправлена…». Махнул рукой и поплелся опять «домой». Едва успел стащить с себя шубу, тот же швейцар стучит ко мне в дверь: письмо. Ваше письмо от 14-го, с двумя наклейками, на которых значится, что «по Невскому, № 76 Павел Ардашев не находится»… Теперь новая загадка мне задана Вашей телеграммой, или точнее столкновением между Вашей телеграммой и полученной мною сегодня справкой в Министерстве. Если я правильно понимаю телеграмму, то «выслано 7 ноября» ходатайство Университета из Округа в Министерство, то решительно недоумеваю, как мне понять полученную мною в Министерстве справку… Нельзя же предполагать, чтобы пакет, отправленный из Москвы 7-го, не был получен в Петербурге до сего дня?.. Жаль, что завтра воскресенье (значит есть в Петербурге хотя один обыватель, «жалеющий», что завтра воскресенье…), и что придется ждать до понедельника разъяснения этой загадки.