Юзеф Крашевский - История о Янаше Корчаке и прекрасной дочери мечника

Когда пришлось идти под Вену, позвал Собеский мечника с собой, поручая ему командование главными силами. Сопротивлялась бы жена этой далёкой и опасной экспедиции, если бы не была настроена против врагов христианства, следовательно, счиатала это обязанностью, если бы притом можно было отказать королю и если бы мечник дал себя задержать.

Таким образом, речи об этом быть не могло. Как раз недавно перед этим предъявил иск сосед пана Збоинского о границе.

Когда бы по-людски и по-братски прибыв, сам завязал дело, компромисс был бы лёгким, но, не сказав ни слова, мечника поставил перед судом – это возмутило обоих.

Збоинский кулаком ударил о стол.

– Чёрта съест, – сказал он, – у меня бумаги, защищу себя, а нет… буду его хоть по судам тоскать, чтобы знал, что братская обязанность велит. Тяжбы ему хочется, будет её иметь, потому что никакого иска, слава Богу, не боюсь.

Речь тогда шла о документах.

У пана мечника бумаг в доме было не много. Все, какие имел титулы собственности: дела, завещания, извечные скрипты спрятали на случай несчастья в одном месте. Ещё после деда наследованный ящичек, выглядящий как длинноватый округлый валик, обитый какой-то волосяной шкурой, скреплённый латунными гвоздями, с двумя замками, помещал в себе архив, довольно порядочно связанный фасцикулами. Там так же покоились в жестяных трубках карты собственности.

Сразу после получения иска мечник вызвал жену к себе и собрался с ней вместе на поиск документов о границе. Работа была немаленькая, по той причине, что эти фасцикулы были не в лучшем порядке. Некоторые из них относились к давно оконченным делам и к добру, вывезенному из имения. Пришлось, однако, всё пересмотреть, потому что граничные акты застряли где-то глубоко.

Когда оба просматривали такие старые дела, попал мечниковой в руку фасцикул с надписью: “Бумаги, касающиеся Гродка Брацлавского”. Отложили его в сторону. Нашлись пограничные документы. Приступили к упаковке обратно в ящик, но давно не виденный Гродецкий фасцикул разбудил интерес самой пани. Мечник его также, как говорил, никогда в руках не держал. Он был связан шёлковым зелёным шнурком и, видно, долго с ним лежал, так как впился в бумаги, а узел так сплющился, что его трудно было распутать. Когда, в конце концов, начали разбирать пожелтевшие документы, списки и информацию, попался неразборчивый документ, написанный рукой мечникова деда, в котором было описание замурованного в замке подземелья и спрятанного в нём ящика с драгоценностями и деньгами.

Мечник никогда в жизни о них не слышал, но из того описания, что там находилось, он мог понять, что ни отец, ни дед замурованного ящика не добыли. Имущества этого вида освящались в семьях, переписывались, никогда их никто не продавал, скореё, дело было в откупе от языческой неволи.

Можно было предположить, что этот ящик по сегодняшний день должен был находиться ещё в замке. Не был этот скарб таким значительным, чтобы о нём слишком заботиться, но всё-таки, заключая из списка, нескольким, а, может, нескольким десяткам тысяч золотых червонцев он равнялся. Очень могло быть, что кто-нибудь там догадался о нём, нашёл и присвоил, сомнения, однако же, оставались, а мечникова горячо взялась за то, что следовало ехать в Гродек и отыскать ящик. Столько лет она тут уже пережила, что мечник хотел ждать пока не завершится венская необходимость, чтобы самому после неё выбраться. Жена была противоположного мнения. Ей казалось, что и Гродек осмотреть, и хозяйство Доршака на месте осудить было великое время, а никогда безопасней это выполнить не было возможности, как теперь, когда турки и татары находились в другом месте. Она предлагала, как для развлечения, будто бы ехать с дочкой, заверяя, что справится и привезёт ящик.

Мечник прикрикнул, ни в коей мере не соглашаясь на эту небезопасную экспедицию, но золотая Хандзя настаивала и полушуткой – полуправдой пригрозила гневом, если бы ей так– же, как она говорила, запретили идти на эту необходимость.

Долгие споры были о том, продолжающиеся и не один день, однако же, как это обычно происходит, когда женщина сильно чего-нибудь желает, настоит на своём. Всё же не быстро мечник согласился, хотя с очень сильной тревогой в сердце. Татары, хотя значительная часть их уехала, бродили у границ, а достаточно было маленькой кучки, чтобы могло произойти большое несчастье. Мечникова над этим смеялась. Когда дело дошло до обдумывания выбора в путешествие, также появились большие споры, так как она хотела ехать в малом эскорте, а муж рад был для безопасности дать людей побольше и подобрать самых храбрых, на которых мог безопасно положиться. За это условие он решил, что сам двор назначит компанию.

На дворе мечника находился тогда дальний родственник, бедный парень, но с большими надеждами, Янаш Корчак. Двадцатилетний парень, выпросился бы он в венский поход, если бы не случай, который ему за этот низкий труд приняться не позволил. Объезжая мечникова коня, когда тот его сбросил, Янаш сломал ногу. По правде говоря, доктор-немец, привезённый из Люблина, ногу ему немедленно взял в дощечки и молодые кости отлично срослись, но ему ещё ни много ходить, ни до утомления ездить верхом не дозволили. Янаш клялся, что не чувствует даже самой малой боли, что здоров и имеет силы; идти в поход мечник ему не дал. Но когда пришлось собирать двор для её светлости, он упал в ноги пану Збоинскому, чтобы выпроситься и по причине безопасности быть добавленным. Трудно было ему противостоять, и, сказать по правде, это была почти гарантия, так как Янаш телом и душой был предан мечнику, был храбрый, хитрый, рассудительный и неутомимый. Мечник мог смело доверить ему семью. Старичок капеллан ксендз Фабиан Жудра не мог быть большой помощью, но даже и тот вздыхал, не смея навязываться, а незнакомый край очень желал поглядеть. Старичок был крепкий, необременительный никому, милый в разговоре; мечникова его также обещала забрать. Для коней и для обороны выбрали шесть человек, тех, что были самыми сильными и привязанными к семейству. Кроме этого, двое гайдуков, Голоба и Тракевич, и венгр Гичи собирались ехать.

Янаш, хотя самый младший, предпринял командование и главенство. Оружие для всех людей, не только то, какое могли иметь при себе, но запасное, положили на возы, взяли три свободных коня на всякий случай, предостаточно пороха и пуль. А то, что не всегда людным и гостеприимным краем они должны были ехать, приготовили всевозможной еды, одеял и всё, что необходимо в путешествии. Мечникова и о болезни, упаси Боже кого, подумала, травы, каплей и медикаментов напихав целый ящичек.

Таким образом, Межейевицы они собирались на какое-то время опустошить, так как мечник тянул с войском, а пани сразу хотела выбираться в дорогу, чтобы перед зимой вернуться.