Мэри Рено - Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник)

Укрощение Букефала изложено Плутархом в мельчайших подробностях, и так и тянет предположить, что для автора источника это был любимый послеобеденный рассказ об Александре. Мое единственное допущение – что с лошадью в последнее время дурно обращались. По утверждению Арриана, ей было уже двенадцать лет; вряд ли вероятно, чтобы коня, известного злым норовом, предложили царю. Греческих боевых коней тренировали очень тщательно, и в данном случае это, само собой, уже было сделано. Но я не могу поверить в назначенную за этого коня астрономическую цену в тринадцать талантов. Строевых лошадей использовали очень недолго (хотя Александр содержал Букефала до тридцати лет). Филипп мог заплатить такую огромную сумму за своего победоносного олимпийского скакуна, и обе истории впоследствии объединились.

Годы славы Аристотеля в Афинах наступили уже после смерти Филиппа; те из его произведений, которые сохранились, относятся к более позднему времени. Мы не знаем, чему в точности он обучал Александра, но Плутарх утверждал, что последний в течение всей жизни интересовался естествознанием (во время пребывания в Азии он поручал Аристотелю собирать образцы) и медициной. Я пришла к выводу, что этические воззрения Аристотеля уже сформировались. Среди его утраченных трудов была книга писем к Гефестиону, особый статус которого, как мне кажется, он должен был себе уяснить.

Спасение Александром своего отца от мятежников заимствовано из Курция, который пишет, что Александр горько жаловался на то, что Филипп не признавал этот долг, ведь ему во имя спасения пришлось прикинуться мертвым.

Диодор и другие авторы описывают победные торжества Филиппа после битвы при Херонее, но не упоминают участие в них Александра.

Сексуальные привычки Александра неоднократно были предметом споров; очернители обвиняли его в гомосексуализме, а поклонники с негодованием опровергали это. Ни одна из противоборствующих сторон не задумывалась, в какой мере сам Александр считал это безнравственным. В обществе, в котором бисексуальность признавали нормой, три его законных брака свидетельствуют о нормальной ориентации. Его обычная сдержанность отмечалась неоднократно, однако современникам самой примечательной чертой казался его неизменный отказ использовать таких беззащитных жертв, как пленные женщины и мальчики-рабы, что было в те времена общераспространенной практикой.

Эмоциональная приверженность к Гефестиону – один из самых достоверных фактов жизни Александра. Он открыто гордился этим. В Трое, на глазах всей армии, они вместе почтили гробницы Ахилла и Патрокла. Хотя Гомер и не говорит, что герои были более чем друзьями, в это широко верили в дни Александра; считай он это обвинение постыдным, вряд ли проявил бы подобное внимание. После победы при Иссе, когда пленные женщины из семьи Дария оплакивали своего господина как мертвого, Александр пошел к ним в палатку, чтобы ободрить их, и взял с собой Гефестиона. Как пишет Курций, они вошли вместе, одетые почти одинаково. Гефестион был выше ростом и, с точки зрения персов, представительнее; царица-мать почтительно простерлась перед ним. Предупреждаемая отчаянными жестами слуг о своей ошибке, она в глубоком смущении повернулась к истинному царю, который сказал ей: «Ты не ошиблась, мать; и этот человек – Александр».

Естественно, что на публике оба вели себя подобающим образом (хотя высокопоставленные чиновники возмущались тем, что Гефестион, не встречая возражений, читает через плечо Александра письмо к нему Олимпиады). Физическая близость друзей не доказана, и те, кого это беспокоит, вольны ее отрицать. Зафиксировано присловье Александра, что сон и секс напоминают ему о собственной смерти.

Александр пережил своего друга примерно на три месяца, два из которых он провел в дороге из Экбатаны в Вавилон, предполагаемую столицу империи Александра. Тело Гефестиона везли туда же. Дикая пышность и нелепость похоронных обрядов, грандиозный погребальный костер, обращение к оракулу Зевса Аммона с просьбой даровать умершему божественный статус, уже дарованный самому Александру (Аммон разрешил Гефестиону считаться только героем), наводит на мысль, что в то время Александр едва ли был в здравом уме. Вскоре после этого он заболел лихорадкой, но всю ночь просидел на пиру. Хотя он спешил строить свои военные планы, пока мог держаться на ногах и даже дольше, нет никаких сведений о том, что он призывал к себе врача. (Врача, лечившего Гефестиона, он повесил за нерадивость.) Его упорное пренебрежение собственным состоянием похоже на саморазрушение, то ли сознательное, то ли нет.

Его поведение во время Дионисий придумано, но, я полагаю, выражает психологическую правду. Олимпиада совершила много убийств; ее казнь Кассандр [113]поручил осуществить родственникам ее жертв. Она убила Эвридику и ее ребенка в то время, как Александр был отвлечен смертью Филиппа. Ее соучастие в убийстве последнего подозревали, но не доказали. Пророческое «видение» Демосфена исторически достоверно.

Читатель, который захочет познакомиться с деятельностью Александра как царя, найдет материал в «Жизнеописаниях» Плутарха (том 2) или в «Анабасисе Александра» Арриана.

Настоящее имя Александра было, разумеется, Александрос, настолько распространенное в Северной Греции, что даже в этой книге его носят еще три персонажа. Именно поэтому, а также из-за ассоциаций двухтысячелетней давности я выбрала привычную латинизированную форму.

Я также сохранила традиционные формы для некоторых других очень знакомых имен: Филипп для Филиппоса, Птолемей для Птолемеоса, Аристотель для Аристотелеса и соответственно для нескольких географических названий. Однако слово «Буцефал» тянет за собой такой длинный хвост клише XIX века, что я предпочла преобразовать его в Букефала – это дорически-македонская форма. В истории Александра никакая номенклатура, похоже, никого не удовлетворит, так что, прошу прощения, я удовлетворилась собственной.

Вместо ее собственного имени Клеопатра я дала новобрачной Филиппа дарованное им как царская почесть имя Эвридика, чтобы ее не путали с сестрой Александра.

Все описанные в романе публичные действия Александра основаны на свидетельствах современников и подтверждены самыми авторитетными и заслуживающими доверия источниками. К сожалению, найти место для всех основных событий насыщенной жизни Александра было затруднительно, равно как не представлялось возможным отразить всю палитру его гения. Моя книга пытается осветить его лишь с одной стороны – и неизбежно некоторые важные его свершения остались в тени.