Джек Керуак - Море – мой брат. Одинокий странник (сборник)

Джинджер вытащила тост из гриля и засмеялась:

– У тебя сегодня утром нет занятий, Джорджи?

Дэй пробормотал что-то похожее на «Античная история Ближнего Востока и Греции».

– Пф! – усмехнулся Эверхарт, размахивая вилкой. – Поехали со мной – и увидишь Ближний Восток.

Джордж, набив рот тостами, коротко хрюкнул и пробормотал:

– Ты ведь не думаешь, Эверхарт, что я взял этот курс, потому что хочу что-то узнать о Ближнем Востоке. Ближний Восток дорог мне, как стакан молока.

– Ха! – крикнул Эверхарт. – Порт-Саид! Александрия! Красное море! Вот он, твой Восток… Я его увижу!

Джордж тихо рыгнул, поразмыслил и извинился.

Полли, сидя на коленях у Уэсли, взъерошила ему волосы и поинтересовалась, нет ли у него сигареты. Пока Уэсли доставал пачку из кармана куртки, девушка куснула его в ухо и тепло туда подышала.

– Хорош, Полли! – хихикнула Джинджер.

После завтрака Джинджер прогнала всех вон и заперла дверь. Надела Джинджер коричневый костюм с простроченными швами и прорезными карманами на жакете, а под него – простую футболку.

– В этом мне сегодня позировать, – рассказала она всем. – Двенадцать девяносто пять. Симпатичный, правда?

– Без излишеств и ляпов, – прокомментировал Эверхарт.

– Можно я возьму его по дешевке? – спросила Полли, шагая под руку с Уэсли. – Узнай, за сколько ты можешь его взять; я дам деньги. Это же просто классика!

Они были на улице. Джордж Дэй, очень высокий и неуклюжий, тащился позади всех, с утра напрочь лишенный достоинства. Полли шла рядом с Уэсли, весело болтая, а Джинджер и Эверхарт говорили обо всем, что в голову взбредет. Джинджер покинула их у метро на 110-й улице.

– Взгляни! – крикнул Джордж, указывая на бар на другой стороне.

Джинджер, уже собираясь перейти дорогу, обернулась:

– Иди на занятия, Дэй!

Она перебежала улицу к метро, и ее элегантные каблучки отщелкали стремительное стаккато.

– Как, – абстрактно заинтересовался Джордж, – женщина с такими ногами может быть столь жестока?

Около 114-й Джордж распрощался, коротко бросив «Пока, ребята», и пошаркал на занятие, сунув руки в карманы.

– Джентльмен и псевдоученый, – заметил Эверхарт.

Девушки в слаксах прогуливались под теплым солнцем, неся теннисные ракетки и баскетбольные мячи, и их разноцветные шевелюры лучились в блеске утра. Уэсли удостоил их откровенным взглядом. Когда одна девушка засвистела, Полли свистнула в ответ. Около табачной лавки высокий кудрявый юноша и другой, пониже и в очках, выразили свое почтение Полли ритмичным свистом в такт ее широкой свободной походке. Полли тоже им свистнула.

Они повернули по 116-й улице к Драйв.

– Я лучше домой, а то тетушка размозжит мне голову, – засмеялась Полли, утыкаясь в лацкан Уэсли.

– Где ты живешь? – спросил Уэсли.

– На Драйв, около дома «Дельта Хи», – ответила она ему. – Слушай, Уэс, а ты теперь куда?

Уэсли повернулся к Эверхарту.

– Он со мной, – сказал тот. – Я домой, оповещу родных. Мне не нужно их разрешение, но хочу удостовериться, что они не против.

– Билл, ты правда идешь в торговый флот? Я думала, ты просто перепил! – смеясь, призналась Полли.

– Почему нет? – рявкнул Эверхарт. – Я хочу на время убраться подальше от этого всего.

– А как же университет? – добавила Полли.

– Не проблема; нужно только попросить отпуск. Я работал шесть лет без продыху, они точно согласятся.

Полли переключилась на Уэсли:

– Ну, Уэс, жду тебя сегодня в шесть вечера – нет, давай в семь, мне нужно сделать маникюр у Мэй. Опять повеселимся. Знаешь какие-нибудь хорошие места? Куда бы нам наведаться?

– Конечно, – улыбнулся Уэсли, – мне всегда фартит в Гарлеме, у меня там друзья, я с ними, бывало, в море ходил.

– Превосходно! – пропела Полли. – Можем пойти туда. Впрочем, сначала хочу в кино, давай в «Парамаунт» на Боба Хоупа [13].

Уэсли пожал плечами:

– Я не против, только я сейчас без гроша.

– А, ерунда, возьму денег у тетушки! – крикнула Полли. – А ты что скажешь, Билл? Хочешь, я позвоню Ив? По-моему, она вечером никуда не собиралась, сегодня же пятница?

– Да, – отрешенно сказал Билл. – Посмотрим насчет вечера, я позвоню. Мне нужно повидаться с деканом Стюартом после обеда, по поводу отпуска.

Лицо Эверхарта, морщась в нерешительности и задумчивости, отвернулось к реке. На корме танкера он различал бельевую веревку, увешанную трусами, и крошечную фигурку позади четырехдюймовой пушки на орудийной башне.

– Я вижу кого-то на танкере, – улыбнулся Билл, указывая на далекое судно на якоре. – Почему он не развлекается на берегу?

Все трое посмотрели вдоль улицы на танкер.

– Ему уже хватило береговой суматохи, – заявил Уэсли странным и тихим голосом.

Эверхарт бросил пытливый взгляд на товарища.

– Уэсли! – скомандовала Полли, – заходи за мной ровно в семь, не забудь! Я буду ждать… – Она отступила, насупившись: – Хорошо?

– Да, – невозмутимо ответил Уэсли.

– Пока, парни! – пропела Полли, зашагав по улице.

– Пока! – сказал Эверхарт, слегка махнув.

– Адьос, – добавил Уэсли.

Полли обернулась и крикнула:

– В семь сегодня!

Билл и Уэсли перешли дорогу, подождав, пока мимо проурчит молочный грузовик.

– Я живу вон там, – сообщил Эверхарт, указывая на Клэрмонт-авеню. – Боже, ну и жарища сегодня!

Уэсли молчал, держа руки в карманах. Элегантный пожилой господин прошел мимо, коротко кивнув Эверхарту.

– Старик Парсонс, – пояснил тот.

Уэсли улыбнулся:

– Будь я проклят!

Эверхарт заехал ему по спине и добродушно усмехнулся, на секунду положив руку на его худое плечо:

– Редкий ты подарок, Уэс!

Дом Эверхарта оказался темным извилистым коридором с кучей комнат по бокам. На полках, в стеллажах, на столах валялись книги, журналы и брошюры – Уэсли в жизни столько не видел.

Сестра Билла, довольно бесцеремонная женщина, не отрываясь от работы по дому, крикнула громче воющего рева пылесоса, чтоб они не заходили в гостиную. Они прошли по узкому сумрачному коридору к спальне Билла, где книги пребывали в еще большем изобилии и беспорядке. За просторным окном виднелись зеленые газоны и пышные деревья колледжа Барнард – там сидели студентки, прогуливая летний курс.

– Вот, – сказал Эверхарт, протягивая Уэсли бинокль, – посмотри, может, что-нибудь непристойное разглядишь.

Лицо Уэсли осветилось безмолвной радостью; он поднес бинокль к глазам, и в восторге от комизма ситуации его рот открывался все шире.

– Прекрасно, – прокомментировал он кратко, и молчаливый смех в конце концов сотряс худощавое тело.

Билл взял бинокль и серьезно всмотрелся.

– Хмм, – согласился он.

– Это ты, Билли? – спросил мужской голос из-за стенки.