Абдурахман Абсалямов - Избранные произведения. Том 4

Темнеет, на улицах города зажигаются огни. Люди движутся непрерывно – куда-то спешат, кого-то встречают, провожают, одни смеются, другие грустят. Проезжают переполненные троллейбусы и автобусы, быстро катятся автомобили – легковые и грузовые. А Билал Шангараев, как заблудившийся человек, идёт то в одну сторону, то в другую. Что же ему теперь делать?!

Когда Гаухар, окончив занятия, вошла в учительскую, солнце светило прямо в окно. У окна на диване сидели две женщины. Одна из них Фаягуль Идрисджанова, другую Гаухар не знает. Перебивая друг друга, они, оживлённо разговаривали о чём-то. Увидев в дверях Гаухар, незнакомая женщина многозначительно подтолкнула локтем Фаягуль. Та подняла голову и, заметив Гаухар, так и вспыхнула. Обе они сразу замолчали.

Гаухар открыла шкаф, чтобы положить на место классный журнал. Она ничем не выдала себя, хотя сразу поняла, что собеседницы судачили о ней. И разговор, видать, шёл недобрый. Но чем могла бы ответить Гаухар? Это было одно из тех нелепых положений, когда человеку и следовало бы заступиться за себя, но он ничем не может доказать, что сплетничали именно о нём. В подобных случаях самое благоразумное – промолчать, сделать вид, что тебя совершенно не интересует вздорная болтовня. Гаухар так и сделала. Она с достоинством покинула учительскую.

Ещё задолго до этого случая Гаухар чувствовала, что Фаягуль за что-то невзлюбила её. Допытываться, выспрашивать, за что именно, было не в характере Гаухар. Набиваться Идрисджановой в подружки не собиралась. На людях обе они не выказывали взаимной отчуждённости. Оставаться же с глазу на глаз избегали. «Эта ненавистница не существует для меня», – ещё раз сказала себе Гаухар. На том вроде бы и успокоилась.

Но вот ей стала известна вся история с получением квартиры родственниками Фаягуль Каримовыми. Фаягуль, как прежней их жиличке, досталась в этой квартире отдельная хорошая комната. И тут нельзя было забыть, что Джагфар, по просьбе Дидарова, хлопотал в райсовете за Каримовых. Следовательно, вольно или невольно хлопоты его распространялись и на Фаягуль. Как не связать все эти факты в один узел? А если Джагфар заведомо знал, что он должен облагодетельствовать и Фаягуль? Значит, можно предположить… Как только Гаухар начинала думать об этом, буря возмущения и прежней острой ревности поднималась в её груди.

Ко всему прочему до Гаухар стали доходить слухи, что Фаягуль не первый день злоязычничает о ней. А в последнее время не стесняется болтать о том, будто между Гаухар и Билалом Шангараевым «что-то было, возможно, и сейчас кое-что есть». Сперва это взорвало Гаухар. Она готова была при первой же встрече выговорить Фаягуль всё, что накипело. Но тут она вспомнила, что ещё в прежние времена говорила мужу о навязчивых признаниях Билала Шангараева. Джагфара эти признания жены ничуть не расстроили. Он шутливо заметил: «Наверно, парень ищет жён, которым успели примелькаться мужья. Надеюсь, я ещё не зачислен в их разряд?» Этот ответ успокоил Гаухар. Помнится, она даже с гордостью подумала о Джагфаре: «Вот ведь какой молодец муж у меня, настоящий мужчина, не обращает внимания на сплетни. Что там ни говори, а уважающий себя и жену мужчина – это незаурядный человек, возле него и жене дышится легче».

У неё и сейчас отлегло от сердца. Нечего надоедать Джагфару ещё одним напоминанием о сплетнях Фаягуль. Да и есть ли у неё самой серьёзный повод ревновать Джагфара? Ведь он так снисходительно и благородно отнёсся к её признаниям об ухаживании Билала.

Вероятно, другая женщина, менее ранимая и более сдержанная и скрытная, нежели Гаухар, на том и остановилась бы. Но характер Гаухар требовал прямых и последовательных решений. После зрелых размышлений она рассудила так: рано или поздно муж всё равно узнает о её непримиримой вражде с Фаягуль Идрисджановой – ведь вражду эту уже теперь кое-кто замечает. Почему же она должна так долго молчать? Надо всё высказать Джагфару. Пусть это получится не совсем складно, зато правдиво. И он не будет потом упрекать её в неискренности.

Не исключено, что она всё же помедлила бы с этим разговором, последствия которого трудно было предвидеть. Но неожиданно она вспомнила об одном случае в их семейной жизни.

Однажды, на второй или третий год её замужества, Гаухар сочла принципиально необходимым объясниться с мужем, на её взгляд, по очень серьёзному поводу. Слово за слово – она так разожгла себя, что потеряла контроль над собой и уже не щадила Джагфара.

– Подумай только, – запальчиво говорила она, – ты неправильно живёшь! Ведь ты бывший комсомольский работник. И в институте, говоришь, четыре года был комсоргом. Так неужели за последние пять-шесть лет в тебе совершенно потух комсомольский огонёк?! Ты ведь теперь почти никакого участия не принимаешь в общественной работе. Это очень плохо, Джагфар! Это значит морально зачахнуть!..

Он выслушал её очень спокойно, потом рассудительно ответил:

– Вряд ли следует горячиться тебе, Гаухар. Для нашей малочисленной семьи вполне достаточно того, что ты общественно активна. Ведь я пишу кандидатскую, не забывай этого. Дело, сама знаешь, очень нелёгкое. К тому же годы не останавливаются, жизнь тоже. А человек? Он ведь соответственно меняется. Вчерашние мерки для него сегодня уже не подходят. Что такое комсомольская активность в сравнении с движениями науки! С её всё возрастающим влиянием на жизнь! Подожди, вот защищу кандидатскую…

Но Гаухар уже не могла остановиться:

– Разве я против того, чтобы ты рос, совершенствовался в науке? Будем откровенны! Ты ведь только прячешься за науку, произносишь весомые, красивые слова. Да, да! Посмотри-ка на себя внимательней. Это верно, знания у тебя прибавляются. Но – только формально! В быту, в привычках ты пятишься назад, готов скатиться в болото мещанства. И что наиболее печально – сам не замечаешь этого!.. Погоди, не перебивай и не улыбайся так иронически. Тебя прельщает погоня за удобствами, за благополучием в жизни: «Вот защищу кандидатскую – меня повысят в должности, увеличат зарплату, заживём тогда на широкую ногу». Это уж и не знаю, что сказать… Это измена нашим комсомольским традициям! Бегство от самого себя, от современности!..

В пылу спора Гаухар не выбирала слов. Говорила искренне, она действительно хотела добра Джагфару и себе. Но по горячности своей и молодости не умела достаточно серьёзно аргументировать эти мысли, впадала в противоречия, была наивна.

К чести Джагфара, он не обиделся на её необдуманные выпады, не позволил ни грубостей, ни даже колкостей со своей стороны, только усмехнулся сдержанно и ответил с достоинством:

– Надо поосторожней бросаться словами, Гаухар. Говорят, злоба вытесняет ум. Под горячую руку чего не наговоришь друг другу. Не правда ли?.. Подумай хорошенько – разве личное благополучие обязательно мешает человеку быть активным? И разве я, будущий научный работник, не принесу больше пользы, чем теперь? Главное – умей сочетать личное с интересами коллектива.