Фрэнсис Фицджеральд - Великий Гэтсби. Ночь нежна

– Сядь, Дейзи. – Том тщетно пытался взять отеческий тон. – Что происходит? Я хочу знать всю правду.

– Я же сказал вам, что происходит, – ответил Гэтсби. – И происходит уже пять лет – а вы ничего не знали.

Том резко повернулся к Дейзи.

– Ты что, пять лет встречалась с этим типом?

– Мы не встречались, – возразил Гэтсби. – Мы даже не виделись. Но все это время мы любили друг друга, старина, а вы ничего об этом не знали. Иногда я смеялся, думая о том, что вы ничего не знаете.

Но в глазах его не было и намека на смех.

– Ну, вот и все. – Том сложил вместе кончики своих толстых пальцев, словно священник, и откинулся на спинку кресла.

– Вы сумасшедший! – вдруг взорвался он. – Не могу говорить о том, что случилось пять лет назад, потому что тогда я даже не знал, кто такая Дейзи. И, черт меня побери, никак не возьму в толк, как вам вообще удалось приблизиться к ней, если вы не доставляли им бакалею ко входу для прислуги. Но все остальное – чистейшей воды ложь. Дейзи любила меня, когда за меня выходила, и любит сейчас.

– Нет, – ответил Гэтсби, качая головой.

– Однако это так. Беда в том, что иногда ей взбредет в голову бог весть что и она не понимает, что делает. – Он глубокомысленно кивнул. – И более того – я тоже люблю Дейзи. Время от времени я позволяю себе покутить или свалять дурака, однако я всегда возвращаюсь и в глубине души люблю только ее.

– Ты мерзкий, отвратительный тип, – сказала Дейзи. Она повернулась ко мне, и ее голос зазвучал на октаву ниже, заполнив комнату каким-то вибрирующим презрением: – Ты знаешь, почему мы уехали из Чикаго? Удивляюсь, что они там не поведали тебе историю об одном маленьком кутеже.

Гэтсби подошел и встал рядом с ней.

– Дейзи, теперь все кончено, – твердо сказал он. – Это уже не имеет никакого значения. Просто скажи ему правду – что ты никогда не любила его – и покончим с этим раз и навсегда.

Она посмотрела на него невидящим взглядом.

– Ну… как я могла любить его… вообще?..

– Ты никогда его не любила.

Она вдруг засомневалась. Ее взгляд обращался то к Джордан, то ко мне, словно взывая о помощи, как будто она наконец осознала, что делает, – и как будто никогда не намеревалась делать ничего подобного. Но жребий был брошен.

– Я никогда не любила его, – произнесла она с явной неохотой.

– Даже в парке Капиолани на Гавайях? – внезапно спросил Том.

– Нет.

Снизу, из танцевального зала, на волнах раскаленного воздуха до нас долетали приглушенные обрывки какой-то страстной мелодии.

– Даже в тот день, у водопада Панч-Боул, когда я нес тебя на руках, чтобы ты не намочила туфли? – В его охрипшем голосе зазвучала нежность… – Дейзи?

– Пожалуйста, не надо, – произнесла она холодно, но без прежней злости. Она взглянула на Гэтсби. – Вот, Джей… – начала она и стала дрожащей рукой прикуривать сигарету. Вдруг она швырнула сигарету и горящую спичку на ковер.

– Ты слишком многого от меня хочешь! – крикнула она в лицо Гэтсби. – Я люблю тебя сейчас – разве этого недостаточно? Я не могу изменить прошлое. – Она начала беспомощно всхлипывать. – Я любила его… когда-то… Но тебя я тоже любила.

Гэтсби широко открыл глаза, после чего устало опустил веки.

– Ты любила и меня… тоже ? – повторил он.

– Даже тут она врет! – взвился Том. – Она даже не знала, живы ли вы! Так вот, у нас с Дейзи есть свое прошлое, которого вы никогда не узнаете, прошлое, которое мы с ней не в силах забыть.

Казалось, эти слова причиняли Гэтсби физическую боль.

– Я хотел бы поговорить с Дейзи наедине, – решительно произнес он. – Она так взволнована…

– Даже наедине я не смогу сказать, что никогда не любила Тома, – сквозь слезы призналась она. – Это была бы неправда.

– Конечно, неправда, – согласился Том.

Она повернулась к мужу.

– Как будто тебя это волновало, – сказала она.

– Разумеется – и до сих пор волнует. Теперь я окружу тебя еще большей заботой.

– Вы так ничего и не понимаете, – произнес Гэтсби, едва не впадая в панику. – Вы больше никогда не станете о ней заботиться.

– Неужели? – Том широко раскрыл глаза и рассмеялся. Теперь он мог себе позволить сохранять самообладание. – Это еще почему?

– Дейзи уходит от вас.

– Чепуха.

– Это действительно так, – выдавила из себя Дейзи.

– Никуда она не уходит! – Том обрушил словесный шквал на Гэтсби. – Уж конечно, не к заурядному жулику, который украдет кольцо, а потом наденет ей на палец!

– Это невыносимо! – вскричала Дейзи. – Давайте же поскорее уедем!

– Кто вы вообще такой? – бушевал Том. – Что вы из шайки, увивающейся вокруг Мейера Вольфсхайма, – это я уже выяснил. Я тут провел маленькое расследование касательно ваших делишек – и завтра же его продолжу!

– Сколько вам будет угодно, старина, – ответил Гэтсби, не повышая голоса.

– Я разузнал, что собой представляют эти ваши «аптеки». – Он повернулся к нам и затараторил: – Они с этим Вольфсхаймом скупили множество аптек на окраинах Нью-Йорка и Чикаго и из-под прилавка торговали алкоголем. Это лишь одна из его афер. Как только я его увидел, я сразу принял его за бутлегера – и не очень-то ошибся!

– И что с того? – вежливо возразил Гэтсби. – Полагаю, что ваш друг Уолтер Чейз не побрезговал участием в нашем деле.

– А вы его выбросили за борт, верно? Вы допустили, что он на месяц угодил в тюрьму в Нью-Джерси! Боже мой! Слышали бы вы, что Уолтер порассказал о вас !

– Он пришел к нам без гроша в кармане. И был очень рад немного подзаработать, старина.

– Хватит называть меня «стариной»! – вскричал Том. Гэтсби промолчал. – Уолтер мог бы засадить вас и за букмекерство, но Вольфсхайм угрозами заставил его держать язык за зубами.

Лицо Гэтсби приняло необычное, но в то же время смутно знакомое выражение.

– Все эти махинации с аптеками – так, мелкие делишки, – медленно продолжал Том. – Однако сейчас вы задумали нечто такое, о чем Уолтер побоялся мне рассказать.

Я посмотрел на Дейзи, переводившую полный ужаса взгляд с Гэтсби на мужа, и на Джордан, сосредоточенно принявшуюся выполнять эквилибристические упражнения с невидимым предметом у себя на подбородке. Затем я снова повернулся к Гэтсби – и его вид поразил меня. Он выглядел так – и я говорю это с полным презрением к злобным сплетням, услышанным в его саду, – словно убил человека. В тот момент выражение его лица полностью отвечало этим двум словам, как бы фантастично это ни звучало.

Затем в лице что-то изменилось, и он возбужденно заговорил, обращаясь к Дейзи, отрицая все, защищая свое имя от только что брошенных ему в лицо обвинений. Но с каждым его словом она все больше замыкалась в себе, так что он вскоре умолк. Лишь несбывшаяся мечта продолжала сражаться на излете догоравшего дня, пытаясь дотянуться до того, что уже утратило свои очертания, с отчаянием обреченного прорываясь к голосу в другом конце комнаты, уже ставшему чужим.