Мариам Ибрагимова - Мы – дети планеты Земля (историко-публицистические исследования)

Мало того, не ограничиваясь знанием двух языков, один из которых родной, отдельные учащиеся стремились дополнительно изучить арабский, тюркский и некоторые другие иностранные языки. И такое знание считалось гордостью, высшим достоинством образованного человека.

Значительно изменилась интеллигенция за годы сталинщины и застоя. Во все отрасли науки и знаний наряду с истинными, знающими, прогрессивными учёными и деятелями культуры проникли люди случайные, бездарные, верхогляды и карьеристы, лжеучёные, которым в порядке выдвижения на высокие посты присваивали звания.

Не говорю уже о степени кандидата наук, для присвоения которой настоящие учёные писали за них научные труды, а весь их «личный вклад» заключался в проставлении подписи под утверждённой аттестационной комиссией научной работой.

Кроме того, во все научные учреждения проникли недоросли именитых родителей, которых зачисляли в высшие учебные заведения по «звонку сверху», и зачёты ставили тоже в результате «переговоров по телефону».

И, наконец, третья категория, проникшая бюрократическим путём в научные учреждения, представляла собой «знать», вышедшую из среды вчерашних люмпен-пролетариев и бедноты, разбогатевшей за счёт «предков» – дельцов и мошенников, которые могли «купить» не только ректоров университетов и институтов, но и тех, кто вертелся около обожествлённых идолов.

Кандидатскую можно было защитить на тему «Как выращивать хмель», переняв опыт у безграмотных растениеводов.

На этой категории «отцов и детей» мне хотелось бы остановиться особо, ибо они тоже вносили лепту в обострение межнациональных отношений, в особенности в условиях Кавказа и Закавказья.

Начиналось это со школьного возраста, когда дети честных тружеников, скромно одетые, видели, как их сверстники – дети директоров ресторанов, торговых баз и разного рода учреждений, крупных пищевых предприятий, – шикарно одетые, могли подносить дорогие подарки учителям и при плохих знаниях получать хорошие отметки.

Далее эти едва успевающие по всем дисциплинам ученики, окружённые особым вниманием и заботой педагогов, беспрепятственно набирали проходные баллы, тогда как абитуриентов с приличными знаниями отчисляли из-за сниженных оценок.

При этом внушали любовь к вождям, говорили о равноправии, убеждали, что они тоже хозяева страны и должны, как преданные патриоты, идти не в институты, а в армию, чтобы быть готовыми по первому зову встать на защиту Отечества.

И видел тот демобилизованный солдат, вкалывающий на заводе или на каком-нибудь предприятии, как его бывший одноклассник щеголяет в стильной одежде, с дипломом в кармане, работая если не по специальности, то на доходном месте, для которого достаточно было бы и начального образования.

И видела способная ученица, не попавшая в вуз после неоднократных попыток, как её подружка, вся в кричащих нарядах, усыпанная золотом и бриллиантами, живёт в роскошном особняке, разъезжает на лимузине и при приветствии удостаивает легким снисходительным кивком ту, у которой списывала решения задачек.

А ведь хорошая ученица, которая в итоге работала санитаркой и едва сводила концы с концами, с первого класса знала, как приобретено всё то состояние, как были реквизированы все те драгоценности у дореволюционных богачей и знати. Знала, чьими отцами были уничтожены или пущены по миру нынешние отлучённые от благополучия дети. Знала и тех, кто занял их имения и дворцы. А ей продолжали внушать на политзанятиях о торжествующей у нас справедливости, правде и необходимости не жалеть сил для построения коммунизма.

Но ведь одурачить можно не всех. И если народ молча гнул спины, то это не значит, что он не видел или не слышал, как некоторые «знатные» их представители, утопая в роскоши, в бездельной лени, предаются пьянству и блуду, десятилетиями бессменно занимая высокие посты и покровительствуя «умеющим жить» жуликам и мошенникам.

Они, честные работяги, видели, как тот же карьерист – демагог-болтун, дорвавшийся до высокого поста в республике, начинает окружать себя «своими», назначать на руководящие посты кунаков, соплеменников. И роптали горцы, видя, как преуспевают эти выдвиженцы. Возникали недовольства, нигилизм, неверие ни во что, выливающиеся порой в межнациональные трения на местах.

И в этом случае представители разных народов того же региона обращались к русским как арбитрам, а то и открыто высказывали, что руководство в кавказских республиках должно осуществляться периодически сменяемыми, неподкупными, честными и справедливыми представителями русского народа, которые могли бы служить примером для «младших братьев».

История возникновения и эволюции стран и государств доказывает, что там, где культура народов достигла высот, всегда наблюдались и веротерпимость, и дружелюбие по отношению к иноплеменным, и сочувствие по отношению к униженным иноземцам.

А нетерпимость религиозная и национальная, в особенности фанатизм этого рода, есть порождение если не абсолютной тупости, то, по крайней мере, ограниченности мышления.

Некоторые современные учёные-этнографы и лингвисты из «коренного» населения на местах, обуреваемые чувством мифологизированного национального себялюбия, пытаются с позиций сепаратизма вознести до политических «небес» культурное и языковое многообразие самобытного и неповторимого исторического прошлого, первобытнообщинного и феодального наследия горцев Кавказа.

Трудно со стороны судить, имел ли место такой подход, скажем, по отношению к народам Средней Азии, Прибалтики, Грузии, Азербайджана. Но скачок, сделанный в советское время в сторону экономического, культурного, научного и духовного роста в этих краях, не вызывает сомнения.

А что касается конгломерата народностей Дагестана, то вряд ли кто-нибудь из мелкораздробленных, феодально-зависимых, экономически отсталых, едва отошедших от общинного строя народностей недалёкого прошлого Страны Гор, не имевших своей письменности, изолированных не только от внешнего мира, но и от межплеменных контактов может похвастаться «богатейшим наследием человеческой цивилизации» – хотя бы по той причине, что жители некоторых аулов, стоящих друг от друга на расстоянии 3–4 километров, не могли объясняться потому, что говорили на разных языках.

В высказываниях некоторых учёных-историков, общественных деятелей от представителей национальных объединений, произносимых с трибун и на страницах печати, слышатся и такие вопросы: «Разве языки всех народов, населяющих наш великий Союз не заслуживают того, чтобы быть по праву признанными государственными?»