О. Генри - Дороги судьбы (сборник)

– Заткнись ты, обожравшаяся дурмана безмозглая кляча, – говорю я. – Видал ты когда-нибудь, чтобы дядюшка Бак прятался от хорошей потасовки за запертой дверью? Я хоть и не женат, но тоже не хуже любого многоженца сумею показать себя растреклятым дурнем. От четырех отнять один – будет три, – говорю я и отламываю еще одну ножку от стола. – Мы прибудем на место к семи часам – будь то хоть в рай, хоть совсем наоборот, – говорю я. – Могу я проводить вас до дому? – спрашиваю я этого чемпиона шашечных баталий, этого просиропленного чревоугодника, этого необузданного охотника за черепами.

Осторожно отомкнув дверь, мы устремляемся к выходу. Часть шайки выстроилась вдоль стойки, остальные разливают напитки, а двое-трое постреливают из двери и окон по ребятам шерифа. В салуне такой висит дымина, что мы успеваем протопать до половины зала, прежде чем они замечают нас. Откуда-то сбоку до меня доносится рев Берри Тримбла:

– Да это Бак Капертон! Как он сюда попал? – И его пуля сдирает лоскут кожи с моей шеи. Ну и мерзко же было небось у него на душе из-за этого промаха – ведь что ни говори, а Берри лучший стрелок к югу от Южно-тихоокеанской. Но в таком дыму, правду сказать, и промазать нетрудно.

Мы с Перри оглушили двоих из ихней шайки ножками от стола и, будьте покойны, не промазали, а когда мы выскочили на крыльцо, я выхватил винчестер у парня, сторожившего снаружи, обернулся и расквитался с мистером Берри.

Словом, нам с Перри удалось улизнуть от них, и мы благополучно завернули за угол. Я никак не думал, что мы живыми унесем оттуда ноги, но не мог же я сыграть труса перед этим женатиком. По мнению Перри, гвоздем сегодняшнего дня была наша шашечная вакханалия, но если я хоть что-нибудь смыслю в светских развлечениях, то самых крупных заголовков в колонке происшествий заслуживает этот небольшой парад со столовыми ножками на плечо через весь зал салуна «Серый мул».

– Давай быстрей, – говорит Перри, – без двух минут семь, а мне надо…

– Ой, умолкни! – говорю я. – Мне вот надо было в семь часов быть на дознании – я сам его должен вести, а я же не разоряюсь так оттого, что опоздал.

Мне предстояло пройти мимо домика Перри. Его Марианна стояла у калитки. Мы притопали туда в пять минут восьмого. На ней был голубой халатик, а волосы гладко зачесаны кверху – как у маленькой девочки, которая хочет казаться взрослой. Она смотрела в другую сторону и не заметила нас, пока мы не подошли совсем близко. Тут она обернулась и увидела Перри, и что-то такое промелькнуло у нее в глазах, чего я, черт меня побери, нипочем не возьмусь описать. Я услышал, как она громко задышала – совсем как корова, у которой отобрали теленка, чтобы пустить его в стадо, и говорит:

– Ты запоздал, Перри.

– Всего на пять минут, – бодро отвечает Перри. – Мы с Баком заигрались в шашки.

Перри нас познакомил, и они пригласили меня зайти в дом. Нет уж, увольте. Хватит с меня на сегодня женатых. Я сказал им, что спешу и что очень приятно провел день с моим старым приятелем.

– Особенно, – добавил я, специально, чтобы поддеть Перри, – когда у стола одна за другой начали отваливаться ножки. – Впрочем, я ведь дал ему слово, что она ничего от меня не узнает.

– И вот с того самого дня я все об этом думаю, – сказал Бак, заканчивая свой рассказ. – Есть тут одна закавыка, которая мне всю душу перебаламутила, и никак я в этом не разберусь.

– Ты это про что? – спросил я, свернув последнюю самокрутку и протягивая ее Баку.

– Да понимаешь, какая штука: когда эта фитюлька обернулась и увидела, что Перри целый и невредимый возвращается на ее ранчо, она так на него поглядела… Ну, словом, с тех самых пор я все думаю и думаю: а может, вот это – то, что я увидел в ее глазах, – стоит всех наших загулов, вместе со всеми шашками и сассапариловыми сиропами? И, может, самый-то большой дурак вовсе не Перри Раунтри, черт меня побери?

Оскар Гаммерштейн – известный антрепренер и владелец оперных театров в Нью-Йорке.

Часто цитируемая фраза из очерка английского писателя XVIII века Ричарда Стиля.

У. Т. Джером – американский юрист, известный своей борьбой против политической коррупции в Нью-Йорке. Одно время был окружным прокурором США.

Комната над чердаком (фр.).

На самом деле (фр.).

Сын мой! (фр.).

Извините меня (фр.).

Благодарю, благодарю, Бог мой! (фр.).

Новый Орлеан.

Марш северян.

По библейской легенде, Далила остригла Самсона, необыкновенная сила которого была заключена в его длинных волосах, и тем выдала его филистимлянам. Через много лет, когда волосы у пленного Самсона снова отросли, он явился в храм, где собрались филистимляне, обхватил руками два столба, поддерживавших крышу, и обрушил здание на себя и на своих врагов.