Сергей Алексеев - Аз Бога ведаю!

– Ой, чую, подсидишь меня! А чтоб такого не случилось, ступай на дно сама!

– Прости, владычица! Служить буду исправно! И на твой престол не посягну! Ни-ни!

– Врешь, тварь болотная, – старуха отмахнулась. – Но что же делать, князь? Хоть посоветуй!

– Коль так, пойду на дно. Каков ни есть, а путь, – покорно согласился князь. – Уж лучше к рыбам, нежели беспутным странником бродить в пространстве, где зыбко все, где нет ни дня, ни ночи… Изволь, царица, я готов. Да токмо речка по колено и не утопнуть в ней ни вдоль, ни поперек. Вели свести на омут, где б скрыло с головой. И камень привяжи покрепче, инно всплыву.

– Камень? Есть камень у меня, – с тоскою молвила старуха и указала на глыбу черную, на коей и сидела. – Позри вот, подходящий. С ним век лежать на дне.

Князь осмотрел его, ощупал подле землю и вырвал посох – миртовый сук, уже пустивший корни.

– А верно твое слово, не всплыть вовек. Тяжел осколок Тьмы. И посох мне знаком… Допрежь, чем обратиться лежачим камнем, он был моим кормильцем по имени Аббай. Вот где приют нашел…

– Да ежели б рубахи не оставил, стала б казнить тебя сим грузом? – заохала царица вод. – Ни в жизнь! Попарила бы в бане, к Валдаю проводила… Теперь ни мыть, ни парить: каким пришел, таким уйдешь на дно. Да не кручинься, князь! Позри на воды светлые, ведь се не Волга, как ныне прозывают, и не Итиль; се Ра – река. Она тебя отмоет…

И, побежавши к Гоям, закричала:

– Эй, лодыри! Тушите каменку и выпускайте пар! А воду вновь снесите в реку!

И в тот же миг зашевелился камень, стряхнул речной песок и встал – не изваяние, не каменный болван, а юдолище мерзкое.

– Признал меня?.. Признал… Ну, что? Расправился со змеем? На части мелкие иссек? И выползок развеял по ветру?

– Я то исполнил, что на роду написано, – ответил камню Святослав.

– И рад? Мир подивил, потряс, утешен славой?

– Путь Птичий отворил, и тем доволен.

– Эх, неразумный отрок, – загоревала глыба. – Послушался бы мать. И твое имя осталось бы в анналах, как имя Александра из Македонии. И многие века о Святославе слагали бы легенды и пели ему. гимны, походы прославляя. Ты б стал не просто князем земель славянских, но первым государем со славой просвещенья и мудрости великой. И тем прославил Русь! Я бы тебе за это открыл три Таинства и сделал рохданитом. Ты стал бы ипостасью бога Яхве, а значит, вечным. А ныне что? Что скажут о тебе? Князь-варвар? Полководец племен убогих, диких, темных? Второй Аттила, разрушивший Великую Хазарию – страну мужей ученых, страну творцов, страну блестящих знаний мира, где во главе угла – свобода? Презренный скифский вождь, добычи ради, злата вершивший злодеяния, от коих стынет кровь?

– Не скажут так, ибо известно всем, что я отринул злато, – храня спокойствие, промолвил Святослав. – К сему же, Гоям, кому я путь открыл тропой Траяна, никак не повредит молва. Им истина известна.

– Се верно, тем, кто пойдет тропой, известно все… Но кто услышит их? С пути Траяна глас одинокий не долетит до уха. А долетит, так кто поверит? Смеяться станут над изгоем… Нет, князь, все доводы твои – есть суть обман. Он Путь открыл! Он вновь соединил народы Ара и две реки священных! Он отринул злато, попрал ногами, дабы вернуть к истокам человека!.. Все ложь, и все напрасно. Героем может быть лишь тот, кто собирает злато, кто в жажде отыскать его свершает подвиги, воюет со стихией и дикостью племен, не ведающих, чем они владеют. А ну-ка вспомни те саги и сказания, которым я учил тебя? Знали бы Ясона, не поплыви он к скифам за золотым руном?.. Чем ты гордишься, неразумный? А ведомо тебе, что все потомки людского рода обречены в ближайшем будущем не только собирать, но поклоняться злату, как божеству верховному? Не станет над главой ни Рода твоего, и ни Христа, Аллах покинет небо, и в пыль источится Будда. Сам Яхве потеряет силу! И только Золотой Телец будет светить как солнце, спасать и даровать все блага. Он, всемогущий, начнет ряды рядить, суды судить и жизнью править. Ну, князь, поспорь со мной!

– Нет, чародей, я спорить не берусь, – сказал на это Святослав. – Тебе видней, что станет божеством. Ты зришь в столетья. И ежели речь твоя есть истина и Золотой Телец на небе воссияет, то над пустой землею первозданной. Ибо исчезнет человек, а будет скот двуногий. И мне его не жаль.

– Скот говоришь? – скрипуче усмехнулся камень. – Возможно, ты и прав… Да только скот того не будет ведать и не пожелает знать, что скот. Он скажет о себе – я человек! И кто же станет сомневаться?.. А ты, сказав о человеке – скот! – слыть станешь ненавистником и гордецом, не ведающим бога.

– Аз Бога Ведаю…

– Но ты его попрал! Ты надругался над священным Золотым Тельцом. Так кто ты есть? Злодей, вероотступник, невеглас поганый, возводящий хулу на бога! Вот кем останется князь Святослав в глазах потомков!

– Я славы не искал и никогда не мыслил, что станут говорить потомки, – признался князь. – Рассудят верно, коль ведать будут бога. Ну а забудут Рода, и твоему Тельцу поклонятся и гимны воспоют – не мне судить их. Я рок исполнил свой и камень с Пути убрал.

– Убрал? Юнец наивный! Ей-ей, ты более мне нравился детиной!.. Мне жаль тебя. Суровый путь прошел, не княжеские яства – конину ел в походах, не на перинах спал – на потнике под звездным небом, жен не ласкал, не пировал. Теперь помысли, к концу какому ты пришел? Что заслужил? На шею камень! Да не просто камень! Ты победил Хазарию, но она в моей сути на дно тебя утянет и там станет держать.

– Не ты меня, а я тебя избрал на шею, – ответил Святослав. – Не ты, а я буду держать тебя на дне, чтоб более никогда не явился на белый свет.

– Самонадеянный безумец! Старания напрасны, ужель не видишь? Все вернется на круги своя! Князь усмехнулся:

– Вернется на круги?.. Забавно! Вот ты, Аббай, тяжелый черный камень, попробуй-ка, вернись! На киевский базар потешным стариком или кормильцем!.. Нет, исторгнутый с Пути, быть тебе лежачим камнем во веки веков!

Тут юдолище покачнулось, волну пуская по воде, но не свалилось, а напротив, лишь крепче утвердилось.

– Да, я ныне черный камень… И с тобою вкупе мы уйдем на дно. Ты обратишься в прах скорей меня. Я выжду срок! Вода меня источит и обратит в песок. Песок тяжелый унесет река… И если одна песчинка достигнет земель обетованных, я снова встану рохданитом! И вернусь сюда, чтобы достичь чертогов и сокрушить их!

– Ну что же, дерзай, – князь сжал кулаки. – Я зрю теперь, все так и будет… Но прежде минет вечность!

Черный камень засмеялся – содрогнулась земля и воды взволновались.

– Мне вечность нипочем! Чей ныне принят календарь? От сотворенья Мира? От рождества Христова! А ведомо тебе: кто движет Время, тот и правит миром?

Скованные вместе Свет и Тьма, лежали рядом, на помосте, воздвигнутом над водами реки священной – Ра. И солнце, стоящее в зените, вдруг тень отбросило: бог Род взирал на казнь и хмурил брови. И голос слышен был: