Иоанн Св. - Полное собрание сочинений Св. Иоанна Златоуста в двенадцати томах. Том первый, книга первая. С предисловием А. П. Лопухина.

5. Но как мудро, или вернее, как безумно суждение тех, которые, не желая делать ничего добраго, придумывают и говорят все, чтобы вину собственных грехов сложить на Бога! Если бы, говорят они, Бог не попустил, то диавол и не приступил бы, и не прельстил сразу. Но тогда Адам и не узнал бы, какое имел он благо, и никогда не смирил бы своей гордости. Кто так высоко думал о себе, что надеялся быть богом, на что не дерзнул бы, если бы не был вразумлен? Предположим, что диавол не внушил бы ничего Еве и ни слова не сказал бы ей о древе: неужели в таком случае прародители не пали бы никогда? Нельзя этого сказать. Кто так легко послушался жены, тот и без диавола, сам по себе, скоро впал бы в грех, за что подвергся бы еще большему наказанию. Притом и в настоящем событии не одно обольщение диавола было причиною всего зла, но жена увлеклась и собственною похотию и пала. На это указало и Писание, сказав: и виде жена, яко добро древо в снедь, и яко угодно очима видети, и красно есть еже разумети: и вземши от плода его, яде (Быт. III, 6). Говорю это теперь не с тем, чтобы освободить диавола от обвинений в коварстве, но чтобы показать что, если бы первые люди не пали добровольно, то никто не заставил бы их пасть. Кто так легко принял обольщение от другого, тот и прежде обольщения был безпечен и невнимателен; и диавол не имел бы такого успеха, если бы вступил в разговор с душею бодрствующею и внимательною. Но есть люди, которые, когда их опровергнут с этой стороны, оставив диавола, обращаются к заповеди и, не касаясь согрешившаго человека, обвиняют Бога и говорят: для чего Он дал людям заповедь, когда знал, что они согрешат? И это - слова диавола и измышления ума нечестиваго. Бог, дав заповедь, показал большее попечение (о людях), нежели когда бы Он не дал ея; это видно из следующаго. Положим, что Адам, котораго воля была так безпечна, как показали последствия, не получил бы никакой заповеди, и продолжал наслаждаться блаженством: к худшему, или к лучшему повела бы его безпечность и изнеженность от этих наслаждений? Для всякаго очевидно, что он, ничем неозабоченный, дошел бы до крайней степени зла. Если он, еще неуверенный в безсмертии, только с сомнительною надеждою на него, дошел до такой гордости и безумия, что надеялся сделаться богом, хотя и видел, что обещавший ему это ни в каком отношении не заслуживает доверия, то до какого безумия не дошел бы он, если бы несомненно обладал безсмертием? Какого бы не сделал греха? Стал ли бы когда-нибудь повиноваться Богу? Обвиняя Бога, ты поступаешь так, как те, которые стали бы винить запрещающаго блудодеяние за то, что слышавшие это запрещение станут блудодействовать. Не крайне ли безумны такия слова? Если бы к человеку, не получившему заповеди, диавол приступил с советом отступить от Бога, то легко склонил бы его в этом; потому что кто по получении заповеди презрел Давшаго ее, тот, если вовсе ничего не слыхал от Него, скоро позабыл бы даже то, что он находится под властию Господа. Поэтому Бог Своею заповедию заранее научил его, что он имеет Господа, Которому во всем должен повиноваться. Но, скажут, какая польза произошла от этого? Если бы даже никакой пользы не было, и это следовало бы ставить в вину не Богу, преподавшему наставление, а человеку, который не внял этому прекрасному внушению. Между тем дарование заповеди не осталось безполезным и после ея нарушения: и то, что первые люди скрылись, и исповедали грех, и старались сложить вину преступления муж на жену, а жена на змия, - все это показывает, что они убоялись, вострепетали и признали над собою власть Божию. А как полезно было от сатанинской надежды быть богами перейти к такому страху, это понятно для всякаго. Тот кто мечтал о равенстве с Богом, так смирил и уничижил себя, что боится наказания и мучения и признается в грехе своем! Не безсознательно грешить, а скоро замечать и сознавать грех свой есть дело весьма важное, - начало и путь, ведущий к исправлению и перемене к лучшему. Итак всю благость Господа к нам ни познать, ни изъяснить невозможно; я же скажу главное из того, что мы знаем. После такого преслушания, после столь многих грехов, когда сила греха овладела всею вселенною, когда роду человеческому надлежало потерпеть самое жестокое наказание, совершенно погибнуть и самому имени его изгладиться, тогда Бог и оказал нам величайшее благодеяние, Он предал на смерть Единороднаго Своего за врагов, отступивших, отвратившихся и ненавидевших Его, и чрез Него примирил нас с Собою, и обещал даровать нам царство небесное, жизнь вечную и безчисленныя блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. II, 9). Что может сравниться с этою попечительностию, человеколюбием, благостию? Посему и сам Он говорит: якоже отстоит небо от земли, тако отстоит путь Мой от путей ваших, и помышления ваши от мысли Моея (Иса. LV, 9). И кротчайший Давид, разсуждая о человеколюбии Его, говорит: по высоте небесней от земли утвердил есть Господь милость свою на боящихся Его: елико отстоят востоцы от запад, удалил есть от нас беззакония наша. Якоже щедрит отец сыны, ущедри Господь боящихся Его (Псал. CII, 11-13), и даже еще более, чем отец, но мы не знаем другого лучшаго примера высочайшей любви. Выше этого пример представил Исаия, указав на мать, которая гораздо больше отца бывает привязана к детям. Он говорит так: еда забудет жена отроча свое, еже не помиловати изчадия чрева своего? Аще же и забудет сих жена, но Аз не забуду тебе, глаголет Господь (Ис. XLIX, 15), показывая этим, что милосердие Божие выше естественной привязанности. Так говорили пророки; а Христос, беседуя с Иудеями, сказал: аще убо вы, лукави суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим: колми паче Отец ваш небесный даст блага просящым у Него (Матф. VII, 11), выражая этими словами не что иное, как то, что насколько отличается добро от зла, настолько Божия попечительность отличается от родительской. Но не останавливайся на этом, а проникай умом еще далее. Это сказано применительно к твоему пониманию; между тем, у Кого премудрость и благость безпредельны, у Того и человеколюбие таково же. Если же мы не замечаем Его человеколюбия в каждом событии, то и это знак его безпредельности. Бог ежедневно устрояет для нашего спасения много такого, что известно Ему одному. Он благодетельствует роду нашему по благости Своей, не нуждаясь ни в прославлении от нас, ни в каком-нибудь другом возмездии, и посему очень многое оставляет сокрытым от нас; а если иногда и открывает, то и это делает для нас, чтобы мы, проникнувшись чувством благодарности, сподобились еще большей помощи Его. Будем же благодарить Его не только за то, что знаем, но и за то, чего не знаем; потому что Он благодетельствует нам, не только когда мы желаем того, но и когда не желаем. Зная это, и Павел внушал благодарить всегда и за все (Ефес. V, 20). А, что Бог печется не только о всех вообще, но и о каждом в отдельности, это можно слышать от Него самого, когда Он говорит так: несть воля пред Отцем вашим небесным, да погибнет един от малых сих (Матф. XVIII, 14), разумея верующих в Него. Он желает, чтобы и неверующие в Него все спаслись, исправившись и уверовавши в Него, как и Павел говорит: иже всем человеком хощет спастися, и в разум истины приити (1 Тим. II, 4); и сам Он говорил иудеям: не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние (Матф. IX, 13); и еще: милости хощу, а не жертвы (Матф. IX, 13; Ос. VI, 6). Даже, когда люди и при такой попечительности о них не захотят исправиться и познать истину, и тогда Он не оставляет их; но так как они добровольно сами лишают себя небесной жизни, то Он доставляет им, по крайней мере, все необходимое для настоящей жизни, повелевает солнцу сиять на злых и добрых, посылает дождь на праведных и неправедных, и подает все прочее для продолжения настоящей жизни (Матф. V, 45). Если же Он так промышляет о врагах Своих, то оставит ли когда без попечения верующих в Него и угождающих Ему по силам своим? Нет, нет; об них Он более всех печется: и власи главы вашея , говорит Он, вси изочтени суть (Лук. XII, 7).