Евгений Иz - Некоторые виды размножаются пиздежом

– … и я дунул с ним прямо напротив этой общаги, где жил. Через пару минут меня вырубило, убило насмерть и он стоял и держал меня на ногах, кипишуя и повторяя одно и то же: «Не гони, братуха, не гони, не гони, братуха, не гони ты!», а я поехал по неживому, он на колени и – пальцы мне в пасть, я очнулся, думаю, нахуя? Проблеваться? Не выкатывает, а потом врубаюсь, что он цеплял меня за метлу, думал – мне пизда, а в окна палят, ты прикинь, я очнулся второй раз на полу, в каком-то цементе, знаю, что сейчас он мне поможет, мой дорогой, родной, до хуя повидавший братуха, а после попускалова наедет тактично, забирая всё то, что отдал мне, спасая моё тело. А нас спалили во все шестьдесят ебучих окон голимой общаги. Бежит мусор со второго этажа, маленький, полный, в спортивных штанах, за ним – ещё какие-то тени, чуть ли не с крюками, петлями да косами, ну, думаю – чума! Дождь шпарит, мы порожние, пакован и гильзы пущены по ветру, трава вся в нас, зонт валяется в луже, мы полустоим под навесом, – летние деревни сияют мытыми окнами, в избах темно и, – мусор подлетает и я не верю, – и в каждой на печи ебутся голые люди, такие странные, русские, почти не живые, – наручники щёлкают, у меня перед носом мои руки в стали, это, блядь, ты жаришь кашу по ночам на кухне? Ты, блядь? Ты!!!! Кукнар варишь?!!! Наркоман!!! Ты, блядь, ты?!!! Меня никто не пиздит, куда-то иду, замечаю, что иду один. Братуха, родной, дорогой, экзорчиститель душ, ведущий вампиролог планеты, пловец в океане фальшивого СКВ! Замели? Наручников нет и я лежу на кровати вниз рылом, красные жалюзи, как железный занавес от света дня. На другой койке – братуха, в добром здравии, проповедует дианетический материализм. А потом… да ты… давай прихавай или забодяжь раствор… что?.. ни хуя, щёлочи не надо… на… давай, что?.. я, я конечно буду, сколько времени прошло… а-а-а, блядь, ладно… схавай так, две дозы… две?.. ты – две.

Чайник остыл, за окном ещё светло, тип ушёл на кухню, я изучаю комнату и вижу омуденную тучу в окне, посреди чистого неба, а после мы уже придавлены приходом, но я начинаю искать его глаза и вытягиваюсь на уровень речи, схватив его за холодное и скользкое запястье. Приходит какая-то женщина, тип отмазывается беззлобно, но по наглому, на знакомых добряках, сияя стёклышками глаз. «Секс Пистолз» из угла, где стоит колонка – «я антихрист, распроебись оно всё в сраный осадок!». Тип прыгает на диван, а я уже мчусь, чешу языком, пизжу, пиздабольствую, гоню, леплю, говорю, делаю, словно это – вся Вселенная в один миг, я ничего не должен, я никуда не спешу, я играю в самом себе себя самого и всё молчит. Я:

– Ты же не знал всего этого. А я могу сказать, что знал. Потому что сознание – это не самое крутое, поверь мне. Сознание – это принцип, типа женского пола, или воды – текучая, бесформенная и гибкая вещь, ей придаёшь форму и она течёт – работает. Ну, представь, ты сейчас мыслишь, как ты, ну, или, как ты под кислотой (тип ухмыляется, я облизываю сухие губы…), я мыслю, как я, при этом я говорю – я тебе говорю, а ты слушаешь. Можно думать, как президент всей хуйни, как базарная баба, главное – задать образ мыслей. А сознание само всё построит, это его работа – вестись на волю, контроль и подачу идей. Теперь следующее – кто подаёт идеи и пасёт это сознание?

– Ну, я.

– Ты. Я. Каждый. Но кто же это? Ваня-Петя-Маня? Это имена, и каждый под своим именем думает про себя только так – «Я». Это – я. Это – мне. Это – не я.

– Ну и чё?

– Так это одно и то же. Ну, например, можешь ты хотя бы под приходом въехать, что мы с тобой – одно и то же, ОДНО И ТО ЖЕ, и называется эта хуйня у нас одинаково – Я! Ну, прикинь?

– Ну, могу. Это понятно.

– Ну?

– А на хуя? Это просто с детства привыкаешь себя называть я, потому что пасёшь там, у родителей, у всех – то же самое, и – себе. И какой понт?

– Ну, прикинь, а если я тебе расскажу, что пару лет назад я, – вообще хуй знает кто, – встретился и скентовался с одним вариантом, который въехал в эту фишку, что мы с ним – это я и я, ну – одно я. Типа эго, понимаешь? Никто, как бы, ничего при этом не потерял. Мы обменялись опытом, ну, просто попиздели обо всяком, удолбались вусмерть, всё такое, а он – писал рассказы, стихи, короче – занимался литературой. Прикинь. Я читал его рассказы, это даже не то, что рассказы, а так – писанина, мысли, чисто, образы. Короче, эссе. И что? И то, что я там сначала прочитал свои мысли, те, что я ему протирал, а после вообще – пиздец, увидел себя там, ну, как если бы я это всё накатал. Ты въехал? Я типа зарядил своим зарядом и он в нём покатил за собственное я. Я думаю – ни хуя себе, тип на меня повёлся, пошёл по стопам (тип смеётся, но чует животом, что это относится и к нему, ко всему живому…) и не жужжит. Но, если так вдуматься, то и я всегда держу в себе некоторые его слова, помню о его мнении по поводу этих вещей, хотя могу внешне и не вестись, да и вообще… Понимаешь, особенно сейчас, под белым, я тебе скажу, что это правда, так и есть – одно Я на всех, в натуре. Вот это ебать-телиться, коммунизм! (мы смеёмся, глядя глаза в глаза…) Я знал, что встречу в этом городе такой вариант, как ты, что впишусь, и поехал по памяти к одной блядушке в контору, там случайно два раза надыбал гроши (снова смеёмся, а комната слегка кренится, как каюта теплохода…), потом, представь себе, беру четыре дозняка, меня прёт как-то странно, знаешь, попустит до обычняка, а после – как накрыло в три хуя – пиздец, я выхожу на остановке и чуть не наедаюсь грязи – мусорской патруль, пять лбов и все на меня с каким-то диким наездом, я не въебурюсь, что у них за прикол, но чую – если буду работать на раз, меня ни хуя не повяжут, а если и начнут, главное – скинуть всё говно по первой категории. Ну, прикинь, я раскрываю рот и, не слушая их голимые затирки, прочухиваю им чернуху насчёт того, что в этом голимоватом городке творится полнейший бардак, горят дома, среди бела дня в троллейбусах орудуют карманники, и тут меня спасает баба с лукошком, она начинает гнать, что, мол, да, куда смотрит милиция, ворьё тянет последние гроши, сука, ждёшь троллейбус 40 минут, 40 минут!!! И в ём тебе режут любимую авоську и забирают последние ёбаные копейки, это что – демократия такая теперь, да? Мужики спиваются, зарплаты нема, я токо шо из этого троллейбуса, да 53 маршрут, да видела вора, видела… и в таком духе, берёт всё говно на себя (тип довольно ухмыляется, я продолжаю…), а я иду дальше, весь в дозняках, в бабках, под кайфом, и я знал весь расклад наперед, просто не помнил, прикинь?..

– Типа, всё на автомате.

– Ну, да, типа того… Эта вот память, где всё есть. Я тебе рассказал, ты что-то запомнил, а если рассказал кому-то дальше, то уже вряд ли забудешь. Ну, к примеру, в зеркале отражение исчезает, как только ты отойдёшь, но у тебя в памяти оно не исчезает, хоть какое-то время, а зеркало – там ведь тоже свои дела, эти атомы металла, в принципе, для света между атомами есть охуеть сколько пространства, ведь скорость света дохуя больше, чем скорость звука, к примеру…