Чингиз Айтматов - Белый пароход

Человека этого звали Кокетай. То был дюжий черный мужик, колхозный счетовод с приозерья. С Орозкулом он давно вел дружбу. Лет двенадцать тому назад построил Кокетай себе дом. Орозкул помог лесом. Продал по дешевке кругляки на распиловку досок. Потом мужик женил старшего сына, поставил и молодым дом. И тоже Орозкул снабдил его бревнами. Теперь Кокетай отделял младшего сына, и опять потребовалось лесу на стройку. И опять старый друг Орозкул выручал. Беда, как трудна жизнь! Одно сделаешь – ну, думаешь, теперь спокойно поживу. АН жизнь еще что-нибудь придумает. И без таких людей, как Орозкул, теперь не обойдешься…

– Бог даст, на новоселье пригласим вскоре. Приезжай, погуляем на славу, – говорил Кокетай Орозкулу.

Тот пыхтел самодовольно, папиросой дымил:

– Спасибо. Когда зовут – не отказываемся, а не зовут – не напрашиваемся. Позовешь, так приеду. Не впервой мне у тебя гостить. Я вот думаю сейчас: а не подождать ли тебе вечера, чтобы по темноте выехать? Главное, через совхоз незамеченным проехать. А не то, если засекут…

– Оно-то верно, – заколебался Кокетай. – Да долго ждать до вечера. Выедем потихоньку. Поста ведь нет на дороге, чтобы проверить нас?.. Случайно если наткнешься на милицию или на кого еще…

– То-то и оно! – пробурчал Орозкул, морщась от изжоги и головной боли. – Сто лет ездишь по делам, и ни одна собака по дороге не встретится, а лес повезешь раз в сто лет – и влипнешь. Это всегда так…

Они замолчали, каждый думал о своем. Орозкул крепко досадовал теперь, что пришлось вчера бросить бревно в реке. А не то, был бы лес готов, погрузили бы его еще ночью и на рассвете отправил бы машину с глаз долой… Эх, и угораздило же вчера случиться такому делу! Это все старый дурень Момун, бунтовать решил, из-под власти хотел выйти, из подчинения. Ну ладно же! Что-что, а это тебе не пройдет так просто…

Маралы пили воду, когда люди пришли к реке на противоположный берег. Странные существа эти люди – суетливые, шумливые. Занятые своими делами и разговорами, они и не замечали животных, стоящих напротив, через реку.

Маралы стояли в красных утренних кустах речного тугая, войдя по щиколотку в воду, на чистом галечнике прибрежной отмели. Пили они небольшими глотками, не торопясь, с перерывами. Вода была ледяная. А солнце пригревало сверху все горячей и приятней. Утоляя жажду, маралы наслаждались солнцем. На спинах высыхала упавшая с веток по пути обильная роса. Легкий дымок курился со спин маралов. Покойное и благостное было утро того дня.

А люди так и не замечали маралов. Один человек вернулся к машине, другие остались на берегу. Пошевеливая ушами, маралы чутко улавливали доносившиеся до них изредка голоса и замерли, вздрогнув кожей, когда на том берегу появилась автомашина с прицепом. Машина гремела, рокотала. Маралы шевельнулись, решили уйти. По машина вдруг остановилась, перестала греметь и гудеть. Животные помедлили, потом все же осторожно двинулись с места – люди на том берегу слишком громко говорили и слишком суетливо двигались.

Маралы тихонько пошли тропкой в мелком тугае, их спины и рога то и дело показывались среди кустов. А люди так и не замечали их. И лишь когда маралы стали пересекать открытую прогалину сухого паводкового песка, люди увидели их как на ладони. На сиреневом песке, в ярком солнечном освещении. И застыли с разинутыми ртами, в разных позах.

– Смотри, смотри, что такое! – первым вскрикнул Сейдахмат. – Олени! Откуда они здесь?

– Что кричишь, что шумишь? Какие тебе олени, маралы это. Мы их вчера еще видели, – небрежно изрек Орозкул. – Откуда они? Пришли, стало быть.

– Пай, пай, пай! – восхищался дюжий Кокетай п от возбуждения расстегнул душивший его ворот рубашки. – А гладкие какие, – восхитился он, – отъелись…

– А матка-то какая! Смотри, как ступает, – вторил ему шофер, вытаращив глаза. – Ей-богу, с кобылицу-двухлетку. Первый раз вижу.

– А бык-то! Рожища-то смотри! Как только он их носит! И не боятся ничего. Откуда они такие, Орозкул? – допытывался Кокетай, с вожделением поблескивая свиными глазками.

– Заповедные, видать, – ответил Орозкул важно, с чувством хозяйского достоинства. – Из-за перевала пришли, с той стороны. А не боятся? Непуганые, вот и не боятся.

– Эх, ружье бы сейчас! – ляпнул вдруг Сейдахмат. – Мяса центнера на два потянет, а?

Момун, до сих пор робко стоявший в стороне, не утерпел:

– Да что ты, Сейдахмат. Охота на них запрещена, – сказал он негромко.

Орозкул искоса метнул на старика хмурый взгляд. "Ты еще у меня тут голос подаешь!" – подумал он с ненавистью. Хотел обругать его так, чтобы наповал убить, но сдержался. Все же посторонние присутствовали.

– Нечего попусту поучать, – раздраженно проговорил он, не глядя на Момуна. – Запрещена охота там, где они водятся. А у нас они не водятся. И мы за них не отвечаем. Ясно? – грозно глянул он на растерявшегося старика.

– Ясно, – покорно ответил Момун и, опустив голову, отошел в сторону.

Тут бабка еще раз украдкой дернула его за рукав.

– Ты бы уж молчал, – прошипела она укоризненно. Все как-то пристыженно потупились. Снова принялись смотреть вслед уходящим по крутой тропинке животным. Маралы поднимались на обрыв гуськом. Впереди бурый самец, горделиво неся свои мощные рога, за ним комолый телок, и замыкала это шествие Рогатая мать-олениха. На фоне чистого глинистого сброса маралы выглядели четко и грациозно. Каждое их движение, каждый шаг их были на виду.

– Эх, красота какая! – не удержался от восторга шофер, лупоглазый молодой парень, очень смирный с виду. – Жаль, что не захватил фотоаппарата, вот было бы…

– Ну, ладно, красота, – недовольно перебил его Орозкул. – Нечего стоять. Красотой сыт не будешь. Давай подгони машину задом к берегу, прямо в воду, с краю чтобы. А ты, Сейдахмат, разувайся, – распорядился он, упиваясь в душе своей властью. – И ты, – указал он шоферу. – И давайте цепляйте трос к бревну. Да поживей. Дело еще будет.

Сейдахмат принялся стаскивать с ног сапоги. Они ему были тесноваты.

– Что смотришь, помоги ему, – тычком незаметным толкнула старика бабка. – И разувайся, сам лезь в воду, – подсказывала она злобным шепотком.

Дед Момун кинулся стаскивать сапоги с Сейдахмата и сам быстренько разулся. Тем временем Орозкул с Кокетаем командовали машиной:

– Давай сюда, сюда давай.

– Левее немного, левее. Вот так.

– Еще немножко.

Заслышав внизу непривычный шум машины, маралы на тропе убыстряли шаг. Тревожно оглядываясь, выскочили на обрыв и скрылись в березах.

– О, исчезли! – спохватился Кокетай. Он воскликнул это с сожалением, точно из рук добыча ушла.

– Ничего, никуда они не денутся! – отгадывая его мысли и довольный этим, хвастался Орозкул. – Сегодня до вечера не уедешь, будешь моим гостем. Сам бог велит. Попотчую я тебя на славу. – И, хохотнув, хлопнул друга по плечу. Орозкул мог быть и веселым.