Пауло Коэльо - Одиннадцать минут

– Он обещал мне пятьсот долларов в неделю!

– Ладно, сама увидишь.

Запись в дневнике Марии, сделанная через полторы недели после прилета в Швейцарию:

Была в кабаре, познакомилась с «хореографом». Он родом из страны под названием Марокко, никогда в жизни не бывал в Бразилии, однако заставлял меня без кони, а повторять па того, что он именует «самбой». Я даже не успела отдохнуть после долгого перелета, сразу, в первый же вечер пришлось улыбаться и танцевать. Кроме меня, работают еще пять девушек, ни одна не призналась, что счастлива, ни одна толком не понимает, зачем она здесь. Посетители пьют, аплодируют, шлют воздушные поцелуи, украдкой делают непристойные жесты, но дальше этого дело не идет.

Вчера мне заплатили жалованье – ровно десятую часть от оговоренной суммы, все остальное по условиям контракта ушло на авиабилет и гостиницу. Вивиан предсказывает, что так будет продолжаться около года – и в течение этого срока сбежать мне не удастся.

Да и надо ли? Я только что прилетела, я еще ничего здесь не знаю. И так ли уж трудно танцевать по вечерам семь дней в неделю? Раньше я делала это для собственного удовольствия, теперь буду делать ради денег и славы. Ноги меня пока не подводят, трудно только улыбаться целый вечер.

Передо мной выбор – стать жертвой этого мира или авантюристкой, которая ищет клад, Все зависит от того, как я сама буду смотреть на себя и свою жизнь.

Мария выбрала для себя второе. Надо искать спрятанные сокровища, а чувства отставить в сторону, не рыдать в подушку ночами напролет, забыть обо всем, что было и кем была прежде. Вскоре она убедилась, что обладает достаточной силой воли, чтобы притвориться, будто только что родилась и потому ни о ком не тоскует. Чувства могут и обождать, сейчас надо зарабатывать деньги, узнать чужую страну и вернуться домой победительницей.

Впрочем, все вокруг нее напоминало Бразилию вообще и ее родной городок – в частности: звучала португальская речь, девушки громогласно жаловались на мужчин, на тяжкий труд, опаздывали в казино, дерзили хозяину, и каждая считала себя первой в мире красавицей, каждая рассказывала истории о своем волшебном принце, а принцы эти, все как один, оказывались либо где-нибудь за тридевять земель, либо женаты, либо так бедны, что жили за счет своих возлюбленных. Обстановка была совсем не похожа на то, что она себе навоображала, разглядывая буклеты и афиши, а вот Вивиан определила ее точно – все по-семейному. Девушкам не разрешалось принимать приглашения посетителей или вступать с ними в интимные отношения, поскольку все они в соответствующих формулярах значились «исполнительницами самбы». Поймают за телефонным разговором – вычтут жалованье за полмесяца. И Марию, которая представляла себе все это совсем иначе – гораздо живей и веселей, – стало постепенно охватывать гнетущее чувство тоски и уныния.

Первые недели она вообще редко покидала свой отель – а вернее, пансион – особенно, когда обнаружила, что здесь никто не понимает ее языка, даже если она ПРО-ИЗ-НО-СИТ каждую фразу по слогам. Очень ее удивило и то обстоятельство, что город, в котором она оказалась, носит два имени: местные называли его «Женева», а ее землячки – «Женебра».

И вот наконец после долгих томительных раздумий в четырех стенах своего маленького номера, где даже телевизора не было, сделала она два умозаключения:

а) она никогда не найдет то, что ищет, пока не сможет выразить то, что думает. А потому надо выучить местный язык;

б) поскольку все ее товарки стремятся к одному и тому же, надо стать другой.

Но как этого добиться, она пока себе не представляла.

Запись в дневнике Марии, сделанная через четыре недели после прилета в Женеву:

Мне кажется, прошла уже целая вечность, Я не понимаю ни слова из того, что говорят вокруг, и потому часами слушаю музыку по радио, разглядываю свой номер, вспоминаю Бразилию и нетерпеливо жду минуты, когда надо будет идти на работу, а когда работаю, нетерпеливо жду минуты, когда можно будет возвращаться домой. Иными словами, я живу не настоящим, а будущим.

Когда-нибудь, в этом самом будущем – должно быть, отдаленном – я смогу купить билет на самолет, вернуться в Бразилию, а там выйду замуж за владельца магазина тканей и буду слушать ехидные замечания подруг, которые никогда не рисковали сами, а потому только и могут, что радоваться неудачам других. Нет, этого не будет! Я лучше выброшусь из самолета над океаном!

Но поскольку окна в самолете не открываются (кстати, для меня это было неприятной неожиданностью – как жалко, что нельзя вдохнуть чистого воздуха поднебесья!), то умру я здесь. Но перед тем, как умереть, я еще поборюсь за жизнь. Если бы я не боялась заблудиться в незнакомом городе, то пошла бы куда глаза глядят.

На следующий же день, не откладывая, она записалась на дневные курсы французского языка, где увидела людей всех возрастов, рас и цветов кожи – мужчин в ярких одеждах, с многочисленными золотыми цепями и браслетами, женщин под неизменным покрывалом, детей, которым иностранный язык давался много легче, чем их родителям, – а ведь должно быть наоборот: взрослые-то накопили больше опыта. Мария гордилась тем, что все они знали про ее страну – карнавал, самба, футбол – и самого прославленного ее гражданина по имени Пеле, которого они упорно называли Пеле, несмотря на все старания Марии объяснить, что он ПелЕ! ПелЕ-Е-Е!!! – впрочем, потом она отказалась от идеи исправить им произношение, ибо ее и саму-то называли МариЯ, и что это за пристрастие такое у иностранцев коверкать имена и при этом считать, что правы?!

Днем для языковой практики она пошла погулять по этому городу с двумя названиями, обнаружила вкуснейший шоколад, сыр, какого никогда раньше не пробовала, огромный фонтан посреди озера, снег, по которому ни разу в жизни не ступала нога ее земляков, аистов, рестораны с каминами (она, правда, ни в одно такое заведение не заходила, но с улицы видела огонь, и от этого возникало приятное ощущение – как будто этот огонь согревал и душу). Сильно удивилась она, когда поняла, что вовсе не все вывески призывают покупать часы, есть еще и банки, хоть и непонятно, куда столько – жителей-то в этой стране мало. И еще заметила, что внутри этих самых банков почти никого и нет, но решила ни о чем не спрашивать.

После трех месяцев постоянного самоконтроля на работе взыграла и забурлила в ней ее бразильская кровь – недаром же все считают бразильянок самыми чувственными и сексуальными, – и Мария завела романчик с арабом, который тоже учил французский в одной группе с нею. Длилась эта связь три недели – до тех пор, пока однажды вечером Мария, махнув на все рукой, не решила съездить со своим возлюбленным в горы в окрестностях Женевы. А когда вернулась и пришла на следующий день в кабаре, ее позвали в кабинет Роже.