Николай Полевой - Похождения Чичикова, или мертвые души. Поэма Н. Гоголя

Вопрос «производил бы он тогда или нет свои прекрасные создания?» может быть решен положительно и отрицательно. Легко могло бы быть, что г-н Гоголь отверг бы тогда все, что вредит ему, и так же легко могло бы случиться, что, разочарованный в высоком мнении о самом себе, он с горестью бросил бы перо свое как орудие недостойной его величия шутки. Человек – загадка мудреная и сложная, но мы скорее склоняемся на первое из сих мнений – сказать ли? – даже лучше желали бы, чтобы г-н Гоголь вовсе перестал писать, нежели чтобы постепенно более и более он падал и заблуждался. По нашему мнению, он уже и теперь далеко устранился от истинного пути, если сообразить все сочинения его, начиная с «Вечеров на хуторе близ Диканьки» до «Похождений Чичикова». Все, что составляет прелесть его творений, постепенно исчезает у него. Все, что губит их, постепенно усиливается. Г-н Гоголь не только не убеждается, что он не создан ни для гумористических, ни для патетических творений, но он на них-то именно и опирается. Он хочет философствовать и поучать; он утверждается в своей теории искусства; он гордится даже своим странным языком, считая ошибки, происходящие от незнания языка, оригинальными красотами. Читайте новейшие сочинения г-на Гоголя, его письмо при «Ревизоре» и особливо его «Похождения Чичикова», и вы убедитесь в правде слов наших.

Еще в прежних сочинениях своих г-н Гоголь силился иногда изображать любовь, нежность, сильные страсти, исторические картины, и жалко было видеть, как ошибался он в таких попытках. Приведем для примера его усилия представить малороссийских казаков какими-то рыцарями, Баярдами [10] Баярд (Bayard, Пьер дю Терайль, 1476—1524) – «рыцарь без страха и упрека», участник множества сражений, пользовался уважением не только своих сторонников, но и противников. О нем существует несколько книг, самая известная в России – книга Шанпье (множество изданий). , Пальмеринами [11] Пальмерин Английский – герой рыцарского романа «Могучий рыцарь Пальмерин Английский» (упоминается в «Дон-Кихоте», гл.1). . Из письма при «Ревизоре» узнаем, что и в этом фарсе был у автора какой-то план комедии, была мысль изобразить жизнь действительную, создать характеры. Самые жаркие поклонники г-на Гоголя сознаются, что его философические и теоретические творения суть ошибки. Что же было следствием столь превратных понятий г-на Гоголя? Почитайте, если у вас достанет сил, статью в «Москвитянине» – «Рим».

Мы не знаем ни в русской, ни в других литературах ничего, что выражало бы так хорошо то, что называется галиматьею. «Рим» г-на Гоголя – какой-то набор риторических фраз, натянутых сравнений, ложных выводов, детских наблюдений. И между тем автор думает, что он изображает философически и поэтически характеристику Италии и Франции, Рима и Парижа! Язык, каким писана статья, о которой говорим, может быть выставляем ученикам как язык, каким писать не должно. Приведем несколько строк, где видна будет уродливость и мыслей, и слога.

«Попробуй взглянуть на молнию, когда, раскроивши черные, как уголь, тучи, нестерпимо затрепещет она целым потопом блеска», – так начинает автор.

Прекрасно, да только черных, как уголь, туч нет в природе, и если молния раскраивает тучи, то она не ослепляет блеском, а затрепетать потоком света станем мы говорить тогда, когда будем говорить: побледнеть бурей мрака, улыбнуться вихрем пожара и т. п.

«Таковы очи у албанки Аннунциаты».

Очи (почему не глаза?), как молния, которые трепещут потопом света! Ведь это похоже на очи, не перенося блеска коих, солнце прячется в облака! Но автор бросает их – новый прыжок:

«Все напоминает в ней те античные времена, когда оживлялся мрамор и блистали скульптурные резцы».

Но мрамор и ныне оживляется резцами, и какие еще бывают резцы, кроме скульптурных, – разве живописные, архитектурные?

«Густая смола волос (то есть волосов) тяжеловесною косою вознеслась в два кольца над головою и четырьмя длинными кудрями рассыпалась по шее».

Смола, которая возносится кольцами над головою и рассыпается кудрями, и еще густая смола, и косою тяжеловесною! Кудри по-русски вовсе не значит локоны.

«Как ни поворотит она сияющий снег своего лица, образ ее весь напечатлелся в сердце (то есть на сердце)».

Снег лица, который поворачивает красавица! После сего можно говорить: кармин щек ее остановился передо мною – голубизна взора ее устремилась на меня!

«Станет ли профилем – благородством дивным дышет (то есть дышит) профиль, и мечется красота линий, каких не создавала кисть».

Как вам кажутся – «дивное благородство, которым дышит профиль», и красота линий, которая мечется, то есть бросается, бегает взад и вперед!

«Обратится ли затылком с подобранными кверху, чудесными волосами, показав сверкающую позади шею и красоту невиданных землею плеч – и там она чудо!»

Подлинно – чудо, у которого «шея сверкает» и плеч не видала земля, хотя красавица ходит по земле!

«Но чудеснее всего, когда глянет она очами в очи, водрузивши хлад и замиранье в сердце».

Каким это манером водружают хлад (то есть холод) и замиранье в сердце? Теперь смело можно говорить: посадила огонь и думу в душу!

«Полный голос ее звенит, как медь».

Хорош голос, звенящий, как медь!

«Никакой гибкой пантере (то есть леопарду) не сравниться с ней в быстроте, силе и гордости движений».

Если красавицу можно сравнивать с леопардом, почему не сравнить ее после сего с слоном, тигром, львом?

«Все в ней венец создания, от плеч до античной, дышущей (то есть дышащей) ноги и до последнего пальчика на ее ноге».

Все – венец создания, но только от плеч до ноги, античной и «дышащей», как дышит профиль красавицы. А шея и голова?

«Куда не (то есть ни) пойдет она – уже несет с собой картину».

Что такое красавица, которая везде носит с собой картину? Если автор хочет сказать, что она сама картина, то как она носит сама себя? Ведь это похоже на Москву, которая у одного из русских писателей «выбежала навстречу царю Михаилу и внесла его в Кремль!» Но дивитесь далее.

«Спешит ли ввечеру (то есть вечером) к фонтану с кованой медной вазой на голове (то есть просто с медным кувшином), вся проникается чудным согласием обнимающая ее окрестность (то есть говоря по-русски: „вся обнимающая ее окрестность проникается чудным согласием“).»

Если вы не понимаете, как может проникаться согласием окрестность оттого, что какая-то красавица идет с кувшином за водою, читайте далее.

Читать дальше