Александр Энгельгардт - Письма из деревни

– По-твоему, это значит напущенные блохи? У вас все напущенные, – рассердился я; – телята дохнут – хлев не на месте стоит; корова заболела – сглазили.

– Поживите в деревне, сами изволите узнать, А.Н., все бывает. От злого человека не убережешься.

– Ну, да что тут толковать: вот и в книге сказано, что поедают. Я знаю только, что если мы ничего не будем делать, то пропадет наш лен.

– Да что же делать, А.Н.?

– Советуют посыпать золой. Ты как думаешь?

– Тэк-с.

«Для уничтожения ее посыпают всходы, льна золой», – медленно читаю я в книге.

Иван молчит.

– Что же ты молчишь?

– Как прикажете. Испытание сделать можно; бабы, может, еще не всю золу из печей повыгребли, сколько-нибудь найдется.

– Не всю повыгребли, не всю повыгребли! Ступай – ты!

Иван уходит. Действительно, откуда же взять золы, чтобы посыпать четыре десятины? Опять начинаю рыться в книгах: «в других местах распускают серный цвет с водою и поливают всходы. Равным образом большую пользу приносит в этом случае поливка всходов льна водой, в которой распущен гуано». Ну, гуано у нас достать нельзя; а не попробовать ли серный цвет? Зову Ивана.

– Вот что, Иван. Золы, конечно, теперь на четыре десятины не достанет, а вот тут в книге сказано, что хорошо поливать всходы льна серным цветом, распущенным в воде. Как ты думаешь?

Иван молчит.

– Можно послать в город купить серного цвету. Переделаем две бочки, так, чтобы удобно было поливать – ведь ты видал как поливают шоссе?

Иван молчит.

– Что же ты молчишь? Ведь ты видал, как шоссе поливают в Петербурге?

– Бочки можно приладить, досточку сзади сделаем.

– Ну, да, приладим; ведь это хорошо будет; ведь ты сам заметил, что она боится мокроты, а тут еще серный цвет.

– Много воды нужно, А.Н.

– Конечно, но ведь сам знаешь, без работы ничего не достается; жаль только, что в книге не сказано, сколько серного цвета на десятину нужно. Пуда по два, я думаю, довольно будет?

Иван молчит.

– Пошлем Сидора сегодня в город; завтра вечером он вернется – на саврасом пусть едет, тот лучше бежит, – а мы тем временем две бочки приладим.

– Как прикажете, можно Сидора послать.

– Только достанет ли он там серного цвету?

– Сколько ни на есть достанет; если в лавках нет, в аптеке можно достать. Я для собак в аптеке брал – на десять копеек порядочно в бумажку отсыпали.

Молчание. Я перелистываю книгу. Иван переминается.

– Серного цвету если не достанет, селитры можно взять: селитра в лавках всегда есть.

– Селитры? Какой селитры?

– Да что в солонину кладут; эта всегда в лавках бывает, потому что в солонину кладут: червяк не заводится, – червяк селитры боится. Тоже бура хороша, от прусаков помогает.

– Нет, не нужно; ступай.

Иван уходит. Я опять роюсь в книгах: ищу, нет ли чего в курсах огородничества. «К уничтожению этих насекомых способствуют частые вспрыскивания водой, посыпка известью или табаком; особенно действительным оказалось средство, рекомендованное Буше, а именно: вспрыскивание раствором полыни; другие хвалят вспрыскивание чесночной водой». Все не идет; где тут вспрыскивать водой – пока другую бочку привезем, первая и высохнет; извести нет, полыни нет, чесноку и для огурцов-то не всегда достанешь. Табаком разве посыпать? Не идет, когда его натрешь, – да и рассыпать неудобно, – все глаза запорошит. Я начинаю беситься, проклинаю немцев, а еще больше русских составителей ученых руководств по сельскому хозяйству. «Распускают серный цвет в воде и поливают ею всходы» – скажите пожалуйста! А ведь наверно учеников заставляют все это заучивать и нули ставят, ученых степеней не дают, если они не знают средств для уничтожения вредных насекомых, этих бичей хозяйства…

Опять роюсь в книгах, – все еще старая привычка по книгам доходить, – перелистывая, даже в глазах от напряженного внимания темно стало; ну, вот кажется подходящее средство: «делают две рамы шириною в гряду и вышиною в 1\ натягивают на них прочную парусину, которую с обеих сторон намазывают очень липким веществом, например, дегтем или птичьим клеем. К передней части рамы приделывают ручки в 3' длиною, а на задней втыкают мелкий хворост. Когда эти рамы проводят несколько раз по гряде, то множество этих прыгающих жучков прилипает к липкой поверхности парусины». Кажется, что будет хорошо; это предлагается для огородов, но, думаю, если сделать рамы побольше, обить крепким холстом, намазать дегтем и возить на колесах по полю, блохи будут подпрыгивать и прилипать к дегтю. Отлично, думаю; когда наберется много блох, рамы можно очистить, опять помазать дегтем и снова возить по полю. И блох, сколько наберется при очистке рам, не бросим – в компост употребим, ведь употребляют же немцы в компост майских жуков, которых просто обирают руками. Побежал в поле – лен покрыт блохой; ударил по земле палкой – блохи подпрыгивают. Отлично; заметил и на какую высоту они прыгают. Так, думаю, и рамы устроим.

Прибежав домой, зову Ивана и говорю ему о рамах.

Иван молчит.

– Ведь это, кажется, хорошо будет. Устроим рамы на колесах, понимаешь, намажем дегтем, и будем возить по полю. Иван молчит.

– Как налипнут они, так и очистим скребком; только, пожалуйста, скажи ты Сидору – он будет возить рамы, – чтоб все, что очистил с рам, собирал в одно место, плетенку дай, и потом свез бы в ту кучу, куда носят… Ведь тут все азотистые вещества, а, по исследованиям вольноэкономического общества, первое дело – азотистые вещества. Компост потом для лугов употребим.

Иван молчит.

– Да что же ты молчишь? Ты скажи, как ты думаешь? Ведь не трудно же рамы устроить? Не трудно?

Иван молчит.

– Да что же ты молчишь? Ведь едят!

– Едят. На кузиной десятине, почитай, весь край объели. Так и точат.

– Ну?..

– Как прикажете, только, по-моему, А.Н., лучше бы всего за попами спосылать, богомолебствие совершить. Бог не без милости, даст дождика, и все будет хорошо; сами изволили заметить, – она божьей росы боится.

В несколько дней я совершенно измучился, от сна и еды отбился, похудел и даже заговариваться начал, в московский комитет сельскохозяйственной консультации писать хотел…

Что делать? Думал я, думал и, наконец, послав к черту всех немцев, как настоящих, так и переводных, надумался.

– Ну, Иван, говорю, я надумался: если завтра не будет дождя, если блохи не убавятся, мы будем отсевать; выскородим опять хорошенько и отсеем, – еще не поздно.

Иван сначала воспротивился такому решению, но я его разбил на всех доводах, которые главным образом состояли в том, что может, бог даст, обойдется и так. Наконец, я ему предложил такой ультиматум: если не будет еще несколько дней дождя, то блоха съест лен, поэтому следует послать за семенами; если же ты, Иван, старый и опытный хозяин, думаешь, что отсевать не нужно, то будь по-твоему, только бери лен за себя – и барыши, и убытки твои. Если возьмешь лен за себя, то можешь делать, что хочешь: за попами посылать, за дедами, что хочешь.