Иван Крылов - Модная лавка

Сумбурова. Ах, боже мой! что это значит? Антропка, мошенник, поди сюда!

Антроп. Барыня, чепцов-то, чепцов-то здесь! у нашей городничихи столько нет!

Сумбурова. Он свое несет! Не приказывала ли я тебе, мерзавцу, везти меня во французскую лавку? Куда это вы меня завезли, скверные уроды?

Маша. Он прав, сударыня: это в городе первая французская лавка; спросите, у кого изволите, про нашу хозяйку, мадам Каре! – Лучшие и знатнейшие щеголихи имеют честь у нас проматываться.

Сумбурова. Право, так? Виновата, душа моя! Услыша, что ты говоришь по-русски, я уж было испужалась; мои скоты ведь ничего не смыслят: они в самом деле готовы завезти в русскую лавку – а мне надобны лучшие товары: я сряжаю приданое падчерице!

Лестов (про себя.) Приданое? – Какая ужасная весть! Верно, выдают Лизу! Надобно все узнать и во что бы то ни стало разбить эту свадьбу. (К госпоже Сумбуровой.) Позвольте сударыня, изъявить вам мою радость…

Сумбурова. Я, батюшка, радуюсь вашей радости, хотя и не ведаю, что б это была за радость. (Про себя.) Так, это Лестов!

Лестов (про себя.) Прием не горяч. (Громко.) Прошедшего года в короткое время бытности моей с полком в вашей деревне…

Сумбурова. А! виновата, мой батюшка! Я было вас и не узнала! Да и не диковинка – через наше село почтя вся армия прошла, так где всех упомнить! (Маше.) Покажи-тко мне, душа моя, самых лучших лино-петинетов и кружев.

Лестов. Позвольте, сударыня, чтоб я приехал к вам с моим почтением.

Сумбурова. Напрасный труд, мой батюшка: мы скоро отсель уедем. (К Маше.) Правда ли, душа моя, будто здесь стали сарафаны носить?

Маша. Здесь, сударыня, совершенная свобода, и одевается всякий, как ему угодно.

Лестов. Вы, конечно, не одни изволили приехать.

Сумбурова (про себя.) Не отстанет! (К Лестову.) С мужем, мой батюшка, с мужем! Я без Артамона Никифорыча не люблю в даль пускаться: не знаешь, долго ли пробудешь.

Антроп. И ведомо, боярыня: едешь на день, а хлеба запасай на неделю.

Сумбурова. Тебя кто просит рот разевать, – скотина, молчи!

Антроп. Эка беда, и так уж от молчанья-то на запятках в целый день из силы выбьешься, инда к утру кости все разломит.

Лестов. Прелестная падчерица ваша, конечно, с вами?

Маша (про себя.) Бедняжка! никак тропинки не отыщет!

Сумбурова. С нами, сударь! (Маше.) Кружева совсем мне не нравятся. Покажи-тко мне тули и пекинеты.

Лестов. Позвольте, сударыня, спросить, чье счастие хотите вы устроить, чью свадьбу сряжаете?

Сумбурова. Это, батюшка, дела семейные; вам их и долго и скучно будет слушать. (Про себя.) Он выживет меня! (Маше.) Мне ничто не нравится; да, кажется, у вас нет ничего хорошего, голубушка; – поехать в другую лавку.

Маша (особо.) Голубушка! ах, она степная! молчи же, не выезжать тебе отсель. (Громко.) Посмотрите, сударыня, эти накладочки, мы их с последними кораблями прямо из Парижа получили.

Сумбурова. Из Парижа?

Лестов. Маша, ради Бога вымани ее отсель, – не могу ли я через слугу…

Маша. Постойте, постойте! Вы увидите, как она сбавит спеси. Аннушка! Аннушка!

Сумбурова, Лестов, Маша, Аннушка и Антроп.

Аннушка. Что угодно?

Маша. А готово ль платье для графини Тимовой; – ты знаешь, ведь ей надобно его к балу, который скоро будет при дворе.

Аннушка. Оно поспеет сегодни же вместе с платьем фрейлины Розиной.

Сумбурова. Так вы и на фрейлин шьете? Нельзя ли, душа моя, мне посмотреть?

Маша (Аннушке.) Там, на окне, картон с петинетовыми воалями; отошли его к баронессе Филинбах – она очень кланялась.

Сумбурова (про себя.) Кланялась! баронесса! (Маше.) Послушай, жизнь моя… (Про себя.) Что ты будешь делать! – никак я ей досадила: она уже и не смотрит на меня.

Маша (Аннушке.) Да не забудь сказать мадам Каре, что генеральша Тупинская послезавтра представляет дочерей своих ко двору и три раза заезжала сюда упрашивать, чтобы мы согласились одеть их из нашей лавки.

Сумбурова (про себя.) Экой грех! экой грех! (Маше.) Жизнь моя! ангел мой! я надеюсь, что вы не откажете сделать мне крайнее одолжение и одеть меня на тот же манер, как ваших графинь, княгинь и фрейлин; я уж об деньгах ли слова!

Маша. А мы об нарядах ни слова. У нас в лавке обычай такой: госпожи просят, что им угодно, а мы с них берем, что нам угодно.

Сумбурова. Ангел мой, хоть покажите мне пока их уборы; я попрошу, может быть, наделать мне таких же. Да где ж ваша мадам? Нельзя ли мне с ней…

Маша. Никак, сударыня! она кушает чай, и я не смею ей доложить…

Сумбурова. Уж и доложить, жизнь моя? ведь это только у знатных!

Маша. И, сударыня! тот уж знатен, до кого многим нужда!

Сумбурова. Позволь же, красавица, мне уборов-то, уборов-то посмотреть!

Маша. Аннушка, покажи госпоже, что там есть побогатее; я тотчас за вами буду.

Маша, Лестов и Антроп.

Лестов. Милая Маша, это самая та…

Маша. Уж вы думаете, что во мне никакой сметливости нет! – Я все прочла, как будто в книге.

Лестов. Слушай, примись прилежно помогать моей любви. Ты знаешь, как сестра дружна со мною; если ты доставишь способ получить Лизу – отпускная, и 3 000 рублей на приданое! – Ну, соблазняет ли это тебя?

Маша. О, сударь, соблазняет! Надобно только, чтоб мадам Каре вошла в наш заговор, ведь вы у ней в большой милости и вход имеете без докладу, – забегите ж к ней. Вы знаете, как легко ее сердце разжалобить любовными вздохами; она, верно, позволит, чтоб я вам покровительствовала, – и тогда вся наша лавка… Ведь я уверена, что намерения ваши честны…

Лестов. Можешь ли ты сомневаться?

Маша. А барышня вас любит, – ну так я почти ручаюсь за успех!

Лестов. Как, ты надеешься?

Маша. О! это бы не первая девушка поехала из нашей лавки к венцу.

Лестов. Поди же туда, я уж примусь за него. Только, Маша, он что-то таким оборотнем смотрит.

Маша. Ничего, ничего, пошарьте хорошенько в карманах; деньгами и не таких слуг закупают.

Лестов и Антроп.

Лестов (про себя.) Надобно лучше притвориться равнодушным, чтоб он не догадался, как это для меня важно, и под видом обыкновенного знакомства… Да, – да, точно.