Чарльз Кингсли - Ипатия – душа Александрии

Орест сидел в глубоком раздумье.

– Нет, – произнес он почти бессознательно, но тут же гневно взглянул на еврея: он боялся выдать себя. – А почем мне знать, не расставляешь ли ты мне одну из своих адских ловушек? Скажи мне, как узнал ты обо всем этом, или, клянусь Геркулесом [26] Геркулес (Геракл). Легендарный греческий герой – сын Зевса и смертной женщины Алкмены; вынужден был служить царю Эврисфею, на службе которого совершил свои 12 подвигов. Все эти подвиги имели цель: освобождение людей от чудовищ или облегчение жизни человеческого рода. Поэтому Геркулес принадлежал к числу божеств, наиболее популярных среди трудовых классов греческого и римского народов. После смерти был взят Зевсом на небо. , – в это мгновение он совершенно забыл о своем христианском вероисповедании, – клянусь Геркулесом и двенадцатью олимпийцами…

– Не употребляй выражений, недостойных философа. Я почерпнул эти сведения из верного и простого источника. Гераклиан вел переговоры о займе с раввинами Карфагена, но из-за боязни и верноподданнических чувств они в конце концов отказали ему. Он знал, как и все мудрые наместники, что евреям бесполезно угрожать, и поэтому обратился ко мне. Я никогда не давал денег взаймы, – это противно духу философии, но я его свел со старой Мириам, которая не побоится вести дела с самим чертом. Не знаю, получит ли он деньги, знаю только, что мы владеем его тайной. Если же потребуются все подробности, то тебе их сообщит старуха, которая любит интриги не меньше фалернского вина.

– Так, так… Ты истинный друг…

– Да, без сомнения. А вот и Ганимед [27] Ганимед – в греческой мифологии – красавец-юноша, сын троянского царя, был унесен посланным Зевсом орлом на небо, где сделался любимцем и виночерпием Зевса. с вином, – он является как раз вовремя. Да здравствует богиня мудрых советов, мой благородный повелитель! Что за вино!

– Настоящее сирийское – огонь и мед! Ему исполнится четырнадцать лет в следующий сбор винограда. Уходи, Ганимед! Смотри не подслушивай! Итак, о чем же мечтает наместник?

– Он жаждет получить вознаграждение за убийство Стилихона [28] Стилихон Флавий (родился в половине IV в. н. э., точная дата неизвестна). Родом вандал, блестящий римский полководец, вел непрерывную борьбу с германцами, дважды отразил Алариха. Был предательски убит завистливым императором Гонорием в 408 году. .

– Как? Разве ему не достаточно быть властителем Африки?

– Я думаю, он считает, что это звание вполне оплачено его заслугами за последние три года.

– Да, он спас Африку.

– А следовательно, и Египет. Ты вместе с императором в долгу у него.

– Дорогой друг, мои долги слишком многочисленны, чтобы я мог надеяться погасить когда-либо хоть один из них. Какую же награду он требует?

– Порфиру.

Орест встрепенулся и погрузился в глубокое раздумье. Рафаэль наблюдал за ним несколько мгновений.

– Могу я теперь удалиться, мой благородный патриций? Я сказал все, что знал. Если я теперь не отправлюсь домой, чтобы закусить и подкрепиться, то вряд ли успею разыскать для тебя старую Мириам и обговорить с ней наше небольшое дельце до заката солнца.

– Постой! Как велика численность его войска?

– Уверяют, что около сорока тысяч. Бессовестные донатисты [29] Донатизм. Секта в африканской церкви, возглавлявшаяся епископом Донатом, жившим в IV веке. Донатисты боролись с политикой римских пап и восточных патриархов, стремившихся путем уступок завоевать расположение императоров и опереться на светскую власть. В области церковного управления донатисты отстаивали независимость местных церковных организаций в противовес централистским тенденциям Рима и Византии. Эта оппозиционность по отношению к светской власти снискала донатистам расположение жестоко эксплуатируемых демократических классов населения. Во второй половине IV века в африканских провинциях Римской империи произошло восстание христиан и рабов, так называемая «агонистика», в котором принимало участие донатистское духовенство. Восстание было потоплено в крови, и после этого донатисты как массовая церковная организация перестали существовать. пойдут за ним все, как один человек, если только его финансы позволят ему заменить их деревянные дубинки стальным оружием.

– Прекрасно, ступай… Так! Сто тысяч было бы достаточно, – произнес он задумчиво, когда Рафаэль с низким поклоном покинул комнату. – Он не наберет столько. И все-таки, право, не знаю… У этого человека голова Юлия Цезаря. Арсений, этот безумец, поговаривал о присоединении Египта к Западной империи. Мысль недурна. Гераклиан – римский император, я – неограниченный владыка по эту сторону моря… Затем нужно хорошенько стравить донатистов и церковников, чтобы они с полным благодушием перерезали друг другу горло… Не иметь более на шее Кирилла с его шпионством и сплетнями… Это было бы недурно… Но сколько хлопот и треволнений!

С этими словами Орест вышел из комнаты, чтобы принять теплую ванну.

Молодой монах уже два дня плыл по Нилу. Справа и слева виднелись красивые города и виллы, возбуждавшие томительное любопытство. Он долго смотрел назад, пока они не скрывались за выступом берега, и ему безумно захотелось узнать, каковы вблизи эти роскошные здания и прекрасные сады, какой жизнью живут те люди, которые теснятся на набережных и непрерывной вереницей идут и едут по широкой дороге вдоль Нила.

На крутом повороте реки он увидел пестро раскрашенную барку. На ее палубе сновали вооруженные люди в неуклюжем иноземном одеянии и с дикими возгласами следили за каким-то большим и бесформенным зверем, барахтавшимся в воде. На носу стоял человек исполинского роста. В правой руке он держал наготове гарпун, а в левой – веревку от другого гарпуна, вонзившегося в громадный окровавленный бок гиппопотама. Животное билось несколько поодаль от барки, разбрасывая пену и брызги. Один из воинов, стоявших у руля, держал по веслу в каждой руке и неуклонно направлял барку на чудовище, несмотря на неожиданные и порывистые движения последнего. Любопытство овладело Филимоном. Он подплыл почти к самой барке, не замечая, что за ним следят томные черные глаза нескольких существ, сидевших под разукрашенным навесом около кормы судна.