Аполлон Кротков - Российский флот при Екатерине II. 1772-1783 гг.

Коняев решил предупредить это увеличение турецкой эскадры и потому пошел прямо к Патрасу и 25 октября увидал лавирующий в Патрасском заливе турецкий флот, в составе 25 судов под флагом Капудан-паши. Эскадра Коняева шла при тихом попутном ветре прямо к неприятелю, дабы не допустить его в Лепантский залив за крепости. Наступившая ночь и шквал от N с дождем и пасмурностью не позволили начать сражение. Ночь с 25 го на 26-е эскадра Коняева лавировала «без действия». 26 октября утром эскадра Коняева увидела турецкий флот на ветре лавирующим в Патрасском заливе и к W от 2 Лепантских крепостей построилась по сигналу в линию баталии (корабли и фрегаты), мелкие же суда держались во второй линии под ветром боевой линии. Сделано это было с тою целью, чтобы турецкие мелкие суда не абордировали наши мелкие суда. В таком порядке эскадра Коняева лавировала весь день 26 октября и старалась сколько можно прийти на ближнее расстояние к неприятелю. После полдня были отрезаны от турецкого флота две шебеки и один фрегат, и посланные Коняевым фрегаты «Николай», «Слава», шебека «Забияка» и поллака «Модон» имели с ними сильный бой на пушках и, пишет Коняев, «от жестокой наших судов стрельбы неприятельские фрегат и шебека принуждены были спасать себя бегством по ветру». Наши суда преследовали их с пальбою, несмотря на стрельбу с береговых турецких укреплений, и загнали все три судна на мель к патрасскому берегу. К вечеру эскадра Коняева приблизилась к турецкой и имела с нею бой, прекратившийся с наступлением ночной темноты. Пролавировав всю ночь, эскадра Коняева увидела неприятельский флот, состоящий из 8 фрегатов и 14 шебек под защитою 2 Лепантских крепостей, расположившийся на якоре. Крепкий норд-ост, дувший весь день 27 октября, не позволил приблизиться настолько, чтобы можно было вступить в сражение, и только к вечеру эскадра Коняева приблизилась и каждый корабль, подходя с лавировкой к ближним неприятельским фрегатам, имел с ними бой на пушках. 28 октября эскадра подошла на ближнее расстояние к турецкому флоту, и с 2-х крепостей, а также с турецких судов, открылась по приближавшимся нашим судам жестокая пальба. По диспозиции следовало подойти к неприятельскому флоту возможно близко, а особливо кораблю «Чесма», которым командовал сам Коняев. «Чесма» должна была стать к осту от корабля «Граф Орлов», близко к крепости. Последний, замешкавшись в управлении кораблем и парусами, своего места не заступил и спустился под ветер. Место его занял кор. «Чесма» и в 11 ч. 30 м. два корабля «Чесма» и «Граф Орлов», фрегат «Николай» на якоре, а прочие суда под парусами, вступили в бой. С кор. «Чесма» стреляли книпелями, ядрами, картечью. Такую же стрельбу производили и другие суда. В исходе 12-го часа от стрельбы с наших судов на ближайшем турецком фрегате сшибли бизань-мачту. От стрельбы брандскугелями с корабля «Чесма» загорелись ближайшие турецкие фрегаты и шебеки, и тогда с них турки стали бросаться в воду и спасаться вплавь на берег. С судов эскадры Коняева увеличилась стрельба картечью.

Загоревшийся турецкий фрегат был на ветре; на ветре же вскоре после полдня показался идущий под парусами турецкий фрегат, по направлению к эскадре Коняева, который предположил, что последнее судно турецкий брандер. Так как опасность была от обоих судов, как от идущего, так и загоревшегося, ибо они оба были на ветре, то во избежание бедствия с своими судами Коняев, обрубив канат на кор. «Чесма», вступил под паруса и стал лавировать. То же самое сделали и два других наших судна, стоявших на якоре.

В 1-м часу был послан лейтенант Мекензи на вооруженной шлюпке, которому было приказано: ежели можно, то побежденные суда привести в эскадру, а если нельзя, то сжечь. Мекензи, взойдя на один фрегат, старался его снять с мели, отдал на нем паруса, поставил своих людей к пушкам и производил из них стрельбу по туркам на берегу, беспокоившим его ружейной пальбой, буксировался шлюпкою, но, заметив, что фрегат движения не имеет и стоит на мели, зажег его. Перебравшись на другой фрегат и тоже будучи не в состоянии и его снять с мели, Мекензи зажег и второй фрегат. С другой шлюпки вызвавшийся охотником констапель Сукин зажег 2 фрегата и 1 шебеку. С фрегата «Николай» была зажжена адмиральская шебека; с шебеки «Забияка» был зажжен один фрегат. Фрегат, принятый за брандер, свалился с загоревшейся шебекой и сам загорелся. Остальные 8 судов, верпуясь, ушли за крепость «с большим от нашей стрельбы повреждением». Фрегат Капудан-паши был сильно избит, «и по достоверному известию от греков», в тот же день потонул.

29 октября увидели оставшиеся под крепостью две шебеки горевшими; загнанные на мель 1 фрегат и две шебеки были зажжены фрегатом «Слава». Всего было сожжено 8 фрегатов и 8 шебек.

Коняев с похвалой отзывается о поведении офицеров и нижних чинов во время сражения. Убит был на кор. «Чесма» лейт. Кузьмин, ранено: кап. – лейт. Лопухин, рядовых 5, да на поллаке «Модон» грек 1, всего 7 человек. Потери турок были гораздо больше.

Таким образом, истреблением эскадры в Патрасском заливе графу Орлову удалось разрушить план турок – нечаянного нападения на о-в Парос. Что такое намерение было, пишет граф Орлов от 25 ноября, это видно из донесения Войновича, который, подняв нейтральный флаг, ходил к Ионическим островам и виделся с некоторыми командирами дульциниотских фрегатов. Командиры этих судов открыли ему свое намерение – усилившись войсками из Морейских крепостей, произвести нападение на Парос, передавали, что о перемирии они не слыхали, и, наоборот, им приказано вооружить эскадру возможно скоро. По словам донесения, Войнович объявил дульциниотским капитанам где они находятся, и ввиду продолжавшегося перемирия отпустил их с своего судна свободно и просил передать начальнику их, чтобы он удержался от своего намерения, в противном случае принудят русский флот дать им сражение. Увидя, что приготовления турок продолжаются, Войнович пошел навстречу Коняеву и передал ему приказания графа Орлова: вместе с эскадрою Войновича идти навстречу дульциниотам, стараться не допустить их и соединения с тунисским флотом и к проходу в Архипелаг, и «буде найдет в турецком паше настойчивость в намерениях, то противился бы ему силою оружия». Коняев, зайдя в Занте, узнал, что по соединении всех турецких сил при Патрасе командовавший флотом распускает слухи, что немедленно отправится искать бежавшую от него русскую эскадру и по разбитии ее откроет себе беспрепятственный путь в Архипелаг для дальнейших действий.

Получив эти известия, а также уведомление о разрыве перемирия, Коняев взял на себя задачу – разбить дульциниотский флот. Энергичные, не оставляющие места никакому сомнению инструкции графа Орлова нашли в Коняеве не менее энергичного исполнителя его приказаний.