Томас Манн - Иосиф и его братья

– Ап-уат, Ап-уат.

– Не затрудняй себя, сын Усири, – сказал Иаков. – Я знаю, ты Ануп, проводник и открыватель дорог. Я удивился бы, если бы не встретил тебя здесь.

– Это была ошибка, – сказал бог.

– Ты о чем? – спросил Иаков.

– Они породили меня по ошибке, – пояснил тот, надсаживая свою пасть, – владыка запада и моя мать Небтот.

– Сожалею об этом, – отвечал Иаков. – Но как же это случилось?

– Она не должна была стать моей матерью, – продолжал юноша, и пасть его шевелилась уже ловчее. – Не она должна была ею стать. Ночь была виновата. Она корова, ей все равно. Она носит между рогами солнечный диск в знак того, что в нее время от времени входит солнце, чтобы породить с нею молодой день, но и рождая такое множество светлых сыновей, она всегда оставалась такой же тупой и равнодушной.

– Я постараюсь осознать, что это опасно, – сказал Иаков.

– Очень опасно, – закивал головой бог. – Готовая по коровьей своей доброте слепо объять все, что в ней ни произойдет, она принимает происходящее с тупым равнодушием, хотя бы это и происходило только потому, что темно.

– Худо, – сказал Иаков. – Но кто же должен был зачать тебя, если не Небтот?

– Ты этого не знаешь? – спросил собакоголовый.

– Я не могу различить, – отвечал Иаков, – что я сам знаю и что узнаю от тебя.

– Того, чего ты не знаешь, – возразил юноша, – я не мог бы тебе и сказать. Вначале, не в самом начале, но поближе к началу были Геб и Нут. Это были бог Земли и богиня Неба. Они произвели на свет четырех детей: Усира, Сета, Исет и Небтот. И Исет стала сестрой во браке Усира, а Небтот – красного Сетеха.

– Это ясно, – сказал Иаков. – И что же, эта четверка недостаточно строго соблюдала такой порядок?

– Половина из них – нет, – отвечал Ануп. – К сожалению, нет. Что поделаешь, мы рассеянны, невнимательны и беспечно-мечтательны с детства. Заботливость и осторожность – это грязно-земные качества, но, с другой стороны, чего только не натворила уже беспечность в жизни!

– Совершенно верно, – подтвердил Иаков. – Нужно быть осторожным. Но если говорить откровенно, то все дело, по-моему, в том, что вы только идолы. Бог всегда знает, чего он хочет и что делает. Он дает слово и держит его, он ставит завет и остается верен ему навеки.

– Какой бог? – спросил Ануп.

Но Иаков ответил ему:

– Ты притворяешься. От совокупленья Земли с Небом, может быть, и родятся великие цари и герои, но только никак не боги, будь то четыре или один. Ты ведь и сам признаешь, что Геб и Нут были не в самом начале. Откуда же они появились?

– Из Тефнет, великой матери, – не задумываясь, отвечал сидевший на камне.

– Хорошо, – продолжал Иаков во сне, – ты говоришь это потому, что я это знаю. Но была ли Тефнет началом? Откуда появилась Тефнет?

– Ее призвал Невозникший, Сокрытый, чье имя Нун, – ответил Ануп.

– Я не спрашивал у тебя его имени, – сказал Иаков. – Но теперь, полумальчик-полусобака, ты начинаешь говорить разумные вещи. Я не собирался спорить с тобой. Как-никак ты идол. Так как же вышла оплошность у твоих родителей?

– Ночь была виновата, – повторил дурнопахнущий, – и он, носящий бич и пастушеский посох, был беспечно рассеян. Величество этого бога влекло к его сестре во браке Исет, но случайно, в слепой ночи, оно набрело на Небтот, сестру Красного. И великий этот бог обнял ее, ошибочно полагая, что это его жена, и ночь любви, с полным своим равнодушием, объяла обоих.

– Случится же такое! – воскликнул Иаков. – Что стряслось?

– Такое легко может случиться, – отвечал мальчик. – В своем равнодушии ночь знает правду, и ей наплевать на бойкие предрассудки дня. Ведь тело у одной женщины такое же, как и у другой, пригодное для любви, пригодное для зачатия. Только лицо отличает одно тело от другого и внушает нам, будто это тело мы хотим оплодотворить, а то – нет. Лицо – достояние дня, у которого бойкое воображенье, а для ночи, которая знает правду, лицо ничего не значит.

– Речь твоя груба и бесчувственна, – удрученно сказал Иаков. – Для столь тупоумных суждений есть, видно, основанья у обладателя такой головы, как твоя, и лица, которое нужно заслонить рукой, чтобы вообще заметить, не говорю уж – признать, что нога твоя красива и прекрасна, когда она вот так вытянута.

Ануп опустил глаза, подтянул к туловищу вторую ногу и спрятал руки между коленями.

– Не обо мне речь! – сказал он затем. – Я еще избавлюсь от своей головы. Так хочешь ты знать, что было дальше?

– Что же? – спросил Иаков.

– В ту ночь, – продолжал собакоголовый, – владыка Усир был для Небтот как Сет, Красный, ее супруг, а она для него – совсем как владычица Исет. Ибо он пригоден был для того, чтобы оплодотворять, а она для того, чтобы зачинать, а до всего остального ночи не было дела. И они услаждали друг друга, оплодотворяя и зачиная, ибо, полагая, что они любят, они только оплодотворяли чрево. И понесла меня эта богиня, а не Исет, праведная, как надо бы.

– Печально, – сказал Иаков.

– Когда настало утро, они разошлись, – продолжал человекопес, – и все могло бы кончиться хорошо, если бы величество этого бога не забыло у Небтот своего венка из лотосов. Красный Сет увидел этот венок и заревел. С тех пор он посягал на жизнь Усира.

– Ты рассказываешь то, что я знаю, – вспомнил Иаков. – Затем произошла история с ларем, не правда ли, куда Красный заманил брата, и с помощью этого ларя он убил его, и Усир, мертвый владыка, поплыл вниз по реке к морю в запаянном гробу.

– А Сет стал царем стран на престоле Геба, – добавил Ануп. – Однако на этом я не собираюсь задерживаться, и не это накладывает отпечаток на сегодняшнее твое сновиденье. Ведь Красный недолго оставался царем стран, потому что Исет родила мальчика Гора, который его побил. Но заметь, когда она искала по свету убитого и потерянного, когда она, не переставая, кричала: «Приди в свой дом, приди в свой дом, возлюбленный! О прекрасное дитя, приди в свой дом!» – с нею была Небтот, жена его убийцы, которую принесенный в жертву обнимал по ошибке, она не отставала от нее ни на шаг, их сблизила боль, и они плакали вместе: «О ты, чье сердце уже не бьется, я хочу тебя видеть, о прекрасный властитель, я хочу тебя видеть!»

– Это была мирная и печальная картина, – сказал Иаков.

– Но это-то, – отвечал сидевший на камне, – и накладывает отпечаток. Ведь кто еще был с ней и помогал ей в ее поисках, блужданьях и плачах, и тогда, и позднее, когда Сет, найдя найденное и спрятанное тело Усира, расчленил его на четырнадцать частей, которые Исет пришлось искать, чтобы собрать тело владыки? Еще с нею был я, Ануп, сын неправедной, отпрыск убитого, я был с нею в ее блужданьях и поисках, я не отставал от Исет, и в пути она опиралась на меня, обнимая меня за шею одной рукой, и мы плакали вместе: «Где ты, левая рука моего прекрасного бога, и где ты, правая лопатка и правая его стопа, где ты, благородная его голова, где священный уд, который пропал, кажется, совсем, так что нам придется заменить его подделкой из смоковного дерева?»