Влас Дорошевич - П. Н. Дурново

Полицейский всё и вся судит только с полицейской точки зрения.

Это естественно.

Профессиональная точка зрения.

Вы говорите доктору:

– Тяжело что-то! Работать не могу. Не только работать, – жить на свете не хочется!

Он машинально говорит вам:

– Покажите язык.

Над страной разразилось величайшее бедствие, какое может разразиться над страной.

Война.

Одни, – их немного, у полиции нет достаточно средств, чтоб уж очень многим платить по полтиннику, – одни ходят по улицам и вопят:

– Ура! Бить япошку! Бить макаку!

Другие смущённой душой молят, как в страшный час Гефсиманского моленья:

– Отче! Да минует нас чаша сия!

Истинно страшная, Гефсиманская, ночь первой атаки Порт-Артура.

Будет война или не будет?

Третьи, вспоминая Севастопольскую Голгофу и воскрешение после неё России, говорят:

– Да, да минует нас чаша сия. Но да будет, Отче, так, как Ты хочешь, а не мы. И будет Голгофа, и будет страшная крестная смерть, – и наступит пресветлое и радостное воскресение. Там, на скалах Артура, как на Голгофе, распята будет Русь и, искупив своей кровью грехи других, воскреснет новая, сияющая, ликующая. Веруем, что воистину воскреснет!

Все были сметены.

Все души потрясены.

Один полицейский оставался спокойным.

И фон Плеве находил, что данное «происшествие» «весьма удобно» в полицейских видах.

Будут горы трупов и реки крови.

– Но это отвлечёт от внутренних беспорядков!

Марат был не жалостливый человек.

Но и Марат остановился бы перед такими дымящимися горами человеческих трупов и перед такими реками горячей крови.

Наполеон не высоко ценил человеческую жизнь.

Но если бы ему предложили сотнями тысяч человеческих жизней и неисчислимыми человеческими страданиями купить не трон, не владычество над миром, а только «тишину и спокойствие», – он с отвращением пожал бы сутулыми плечами.

Но один – «кровожадный сумасшедший». Другой – гений, считающий себя сверхчеловеком.

Полицейский чувствует себя совершенно спокойно.

Пожар?

Надо тушить.

Чем? Воды!

– Не трогайте! Это святая вода!

Для полицейского нет святой воды.

– Лей!

Водой или кровью:

– Но пожар полагается тушить!

Таков «устав его рыцарства»:

– Чтоб царствовала тишина и спокойствие.

А какой ценой – полицейскому безразлично.

Полицейские не задумываются.

Не даром их любимое слово:

– Не рассуждать!

Страдания родины потушить в её крови!

«Гуманные» пули, шрапнель с её какими-то «вертящимися стаканами», снаряды, начинённые шимозой, – всё это уносит тысячи, десятки тысяч жизней.

Раненые без перевязки. Истекают кровью. Медицинская помощь недостаточна.

Земства, другие общественные учреждения, – все, в ком есть душа, снаряжают санитарные отряды.

Полицейский, фон Плеве, говорит:

– Нельзя.

На улице раздавили человека.

И подоспевший бравый околоточный говорит толпе:

– Проходите! Проходите! Чтоб не было скопления публики!

Для него главное:

– Чтоб не было скопления публики!

– Да мы хотим помочь!

– Проходите! Говорят вам! Не скопляйтесь, не скопляйтесь, господа!

«Скопление публики». «Могут произойти беспорядки».

Что для фон Плеве стоны, кровь, смерть тысяч раненых?

Его беспокоит полицейская мысль:

– Общественная организованная помощь. Никаких общественных организаций не должно быть допускаемо…

В своём «университете», департаменте, он воспринял:

– Общественные организации опасны. Для предупреждения революции надо, чтобы общество не умело организоваться.

Как околоточный надзиратель в своей гимназии, участке, выучил наизусть:

– Скопления публики не допускаются. От этого могут возникнуть беспорядки.

– Да мы же хотим помочь! Помочь только! Есть у вас душа?!

– Помогать – дело начальства. Можете через начальство. А самой публике в происшествие вмешиваться не полагается.

Желаете помочь:

– Вот участок!

У полиции тоже есть фантазия.

И эта фантазия достаточно фантастична!

Идеал обывательского существования в полицейской фантазии:

– Обыватель, обуреваемый высокими чувствами, идёт угасить их в участок. Приходит и, как на духу, исповедуется своему приставу: «Люблю свою родину!» Пристав отвечает: «Через участок можно!» – «И желаю ей помочь». – «Через участок и это дозволяется». – «Вот рубли от чистого сердца». – «Отлично. Сидоренко, возьми книгу „Любящих своё отечество“ и запиши: „От обывателя, имярек, в пользу раненых внесено пятьдесят копеек“».

– Позвольте, как…

– А ежели вы патриот, то и не скандальте в участке. Сделали доброе дело и проходите. Вы свободны! А будете восставать против существующих властей…

Как понять полицейскому, что нельзя любить родину через участок, как нельзя, например, целовать свою жену при посредстве околоточного надзирателя?

– Вот вы с нами знаться не хотите. А хорошие люди полицией никогда не брезгуют! – говорил писателю г. Тану полицейский в Саратовской, кажется, губернии, когда г. Тана вёл связанным в город.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

«Мадемуазель Нитуш».

фр. Le Matin – «Утро».