Артур Дойл - Важный клиент

– Теперь это уже никому не причинит вреда, – сказал мистер Шерлок Холмс, когда, наверное, в десятый раз за много лет я попросил его разрешения познакомить публику со следующим повествованием. Теперь я мог наконец предать гласности то, что в определенном смысле можно было назвать вершиной карьеры моего друга. [1] © Перевод. Н. Рейн, 2005.

Мы с Холмсом питали слабость к турецким баням. Именно за трубкой в приятной неге предбанника заставал я его после парной, и в те минуты он бывал менее скрытным и более человечным, чем обычно. На верхнем этаже этого заведения, располагавшегося на Нортумберленд-авеню, был такой укромный уголок, где бок о бок стояли два лежака. И именно на них мы отдыхали 3 сентября 1902 года, в тот день, когда, собственно, и началось мое повествование. Я спросил, не затевается ли какое-нибудь новое дело, и тогда мой друг вытянул из-под простыни длинную тонкую и нервную руку. И вытащил из внутреннего кармана сюртука, висевшего рядом, конверт.

– Возможно, просто какой-то самонадеянный глупец. Или вопрос жизни и смерти. – Холмс протянул мне письмо. – Пока не могу сказать ничего более определенного.

Письмо из «Карлтон-клуба» было датировано прошлым вечером. Я прочитал следующее:

«Сэр Джеймс Деймери выражает искреннее почтение мистеру Шерлоку Холмсу и испрашивает разрешения нанести ему визит завтра в 4.30 вечера. Сэр Джеймс хочет особо подчеркнуть, что дело, по которому он намерен проконсультироваться с мистером Холмсом, не только очень важное, но и чрезвычайно деликатное. А потому надеется, что мистер Холмс уделит ему время, что желательно подтвердить, позвонив по телефону в «Карлтон-клуб».

– Нет нужды говорить, что я подтвердил, Уотсон, – сказал Холмс, когда я отдал ему письмо. – Вам что-нибудь известно о мистере Деймери?

– Знаю одно: он вхож в королевский двор.

– Тогда мне известно немногим больше. У него репутация человека, улаживающего самые деликатные дела, сведения о которых не должны просачиваться в газеты. Возможно, помните его переговоры с сэром Джорджем Льюисом по поводу дела, связанного с завещанием Хаммерфорда? Он человек светский и не чужд дипломатии. И это вселяет надежду на то, что проблема у него серьезная и что ему действительно нужна наша помощь.

– Наша?

– Ну, не надо скромничать, Уотсон.

– Весьма польщен.

– Что ж, время вы знаете. Ровно в четыре тридцать. А пока выбросьте это из головы.

В то время я жил у себя на квартире на Куин-Энн-стрит и приехал на Бейкер-стрит раньше означенного времени. Ровно в половине пятого доложили о прибытии полковника сэра Джеймса Деймери. Описывать его нет особой необходимости, многие хорошо помнят этого крупного добродушно-грубоватого господина с широким, чисто выбритым лицом и приятным бархатистым голосом. Серые ирландские глаза его так и сияли честностью, в углах подвижных губ играла лукавая улыбка. Блестящий цилиндр, темный сюртук, каждая деталь его туалета – от булавки с жемчужиной в черном шелковом галстуке до лавандового цвета гетр над безупречно начищенными туфлями – свидетельствовала о тщании, с которым он всегда одевался и которым был знаменит. Короче, в нашу маленькую комнату вошел самый настоящий аристократ.

– Ну разумеется, я ожидал увидеть здесь доктора Уотсона, – сказал Деймери и отвесил учтивый поклон. – Его помощь, мистер Холмс, в данном случае может очень пригодиться. Особенно если учесть, что придется иметь дело с человеком, склонным к насилию и обману. Я бы сказал, нет в Европе более опасного человека.

– Имел я нескольких противников, достойных столь лестного определения, – улыбнулся Шерлок Холмс. – Вы не курите? Тогда, надеюсь, не возражаете, если я раскурю свою трубку? Если этот ваш человек опаснее покойного профессора Мориарти или ныне здравствующего полковника Себастьяна Морана, тогда с ним, пожалуй, стоит встретиться. Могу ли я узнать его имя?

– Слышали когда-нибудь о бароне Грюнере?

– Вы имеете в виду австрийского убийцу?

Полковник всплеснул белыми ухоженными руками и рассмеялся:

– Вот уж воистину вас не поставишь в тупик, мистер Холмс! Замечательно! Значит, вы уже успели записать его в убийцы?

– Таков уж мой род занятий – следить за историей и подробностями свершающихся на континенте преступлений. Кто, прочитав о происшествии в Праге, усомнится в виновности этого человека? Спасли его тогда лишь чисто технические изъяны законодательства да подозрительная смерть свидетеля преступления. Уверен, именно он убил свою жену в Сплюген-Пасс, и это вовсе не было несчастным случаем. Так и вижу, как Грюнер сделал это, словно сам находился там в тот момент. Знаю также, что он переехал в Англию. А это, в свою очередь, означает, что рано или поздно Грюнер и здесь подкинет мне работу. Итак, что затевает наш барон Грюнер? Надеюсь, старая трагедия не повторилась?

– Нет, на сей раз все гораздо серьезнее. Наказать за преступление важно, но предотвратить его еще важнее. Знаете, мистер Холмс, ужасно наблюдать, как у тебя на глазах готовится страшное событие, назревает совершенно жуткая ситуация с самыми катастрофическими последствиями, и при этом осознавать, что предотвратить ее ты никак не можешь. Вообразимо ли более мучительное положение?

– Наверное, нет.

– Тогда уверен: вы поймете чувства клиента, интересы которого я защищаю.

– Не ожидал, что вы выступаете в роли обычного посредника. Кто же главное действующее лицо?

– Мистер Холмс, вынужден просить вас не настаивать на ответе. Мне крайне важно заверить этого человека, что его доброе и уважаемое имя не будет связано с этим делом. Руководствуется он самыми честными и благородными мотивами, но предпочитает оставаться инкогнито. Незачем говорить вам, что оплата за услуги будет самая щедрая и что вам предоставляется полная свобода действий. Да и так уж ли важно для вас знать настоящее имя клиента?

– Простите, – возразил Холмс, – но я привык иметь дело с одной тайной в каждом конкретном деле, а целых две – это, пожалуй, слишком. Не хочется вас огорчать, сэр Джеймс, но я, наверное, вынужден отказаться.

Наш посетитель был обескуражен. На его крупном лице с благородными чертами отразилось крайнее разочарование.

– Вы вряд ли осознаете последствия своего отказа, мистер Холмс, – заметил он. – И ставите меня тем самым в весьма затруднительное положение, поскольку я был уверен, что вы будете рады заняться этим делом, если я изложу вам все факты. Однако я дал слово и раскрыть их до конца не имею права. Может, позволите все же изложить хотя бы часть?..

– Конечно. Ведь вы понимаете, что пока я еще не дал окончательного ответа.